Индиго

– Вдруг это все ненастоящее? Может, мы просто поддались наваждению и самообману? Мы же абсолютно разные, Алан, – с несчастным выражением лица продолжает рассуждать Аннабель, проводя ноготками по моей шее и плечу. – Ты известный писатель, альпинист, покоряющий горные вершины в одиночку, уверенный в себе, успешный мужчина, а я обычный риелтор, вернувшийся в Штаты на пару месяцев, чтобы ухаживать за больным отцом. Что нас связывает, кроме воспоминаний о твоей жене? Кстати, ты купил синие ирисы? – Во взгляде Аннабель снова проскальзывает затаенная боль.

– Ты путаешь, Эни. Моя жена любила желтые розы, – качнув головой, отвечаю я. Она упрямо хмурится.

– Желтый цвет напоминал бы ей о ферме. Она же не мазохистка!

– Горы напоминают мне о родителях, Эни, – миролюбиво отзываюсь я, прикасаясь пальцем к ее губам. – Иногда мы ничего не можем поделать со своим желанием любить то, что причинило нам боль.

– Хочешь сказать, что Мири скучала по дому? – не скрывая своего скепсиса, спрашивает Анна. – Никогда в это не поверю.

– И не нужно. – Пожав плечами, я целую ее в кончик носа и, положив ладонь на темноволосый затылок, сталкиваю нас лбами. – Ты сказала, что на ферме случилось нечто ужасное, и попросила не дать тебе вспомнить что именно. – Мягко обхватив шею Анны, я отстраняю ее ровно настолько, чтобы видеть выражение глаз. – Уверена, что действительно этого хочешь?

Сдвинув брови, она напряженно смотрит на мою переносицу. Выбранная тема ее заметно нервирует, но в то же время не дает покоя. В ней борются страх неизвестности и желание разобраться в первопричинах своих снов.

– Кошмары прекратятся, если ты поймешь, что их вызвало, – осторожно добавляю я, пытаясь склонить весы в правильную сторону. – Мириам любила ферму. Она любила поля, деревья, лошадей и даже желтые цветы вайды. Но она ненавидела зло, которое там обитало. Что с вами произошло, Эни? Ты же что-то вспомнила сегодня. Скажи мне. Не бойся. Я смогу понять…

– И будешь со мной всегда, – перебив меня, устало бормочет Анна. – Мириам сказала мне примерно то же самое перед тем, как перерезать мне вены и задушить веревкой. – Ее радужки темнеют до фиолетового грозового оттенка. – Разумеется, ничего этого не было и быть не могло. Очередной дурацкий сон. Я чувствую себя виноватой перед ней, вот и все.

– Из-за того, что спишь со мной? Это же полный бред, Эни, – возражаю я, поглаживая выемку на ее горле.

Выпутавшись из моих объятий, она садится, прислонившись спиной к изголовью, поднимает колени к обнаженной груди, словно отгораживаясь от меня. Мне это не нравится, но вряд ли я имею моральное право давить на нее сейчас. Поэтому мне приходится снова занять выжидающую позицию. Аннабель молчит какое-то время, отрешенно глядя перед собой. Ее что-то тревожит, но она никак не может признаться, что именно. Если бы на сто процентов я был уверен, что знаю, о чем речь, то попробовал бы подтолкнуть, но риск ошибиться слишком высок.

Обняв свои колени тонкими руками, Анна поворачивает голову ко мне и открывает рот, собираясь что-то сказать, но, так и не решившись, сжимает губы. Я тоже сажусь, занимая позицию напротив, бережно касаюсь ее лодыжки костяшками пальцев и скрепя сердце все-таки иду на риск:

– Давай, Эни, я отвечу на любой вопрос.

– Честно ответишь? – Она пристально смотрит мне в глаза. Я уверенно киваю, ободряюще накрывая ее ладошку, нервно сжимающую коленную чашечку. – У Мириам был младший брат, – издалека начинает Анна, скользнув взглядом куда-то за мое плечо. Я инстинктивно оглядываюсь, но сзади ничего нет. Только солнечный зайчик, игриво прыгающий по стене. – Кевин… – Слова даются ей нелегко, но она через силу продолжает: – Он утонул в пруду. Ты знал?

– Знал, – чуть крепче сжав ее пальцы своими, признаю я. – Почему ты об этом вспомнила?

– Потому что Мири никогда не говорила со мной о том, что случилось с Кевином, но я, когда наткнулась на похожую трагическую сцену в «Индиго», поняла, как сильно ее на самом деле ранила смерть брата. Почему она винила себя в том, что произошло?

– О таких событиях тяжело откровенничать. – Опустив голову, я смотрю на наши руки. Точнее, на свою, полностью накрывшую маленькую ладошку Аннабель. – Мириам патологически боялась кладбищ, разговоров о смерти, да и вообще обо всем, что причиняло или могло причинить ей боль. Но поверь, Эни, она никогда не считала себя виноватой в гибели Кевина.

– Почему ты так уверен?

– Правда хочешь знать?

Оторвавшись от созерцания стены, Анна уверенно ловит мой взгляд.

– Хочу.

– Мириам нашла Кевина.

Аннабель плотно сводит брови, шокированно рассматривая мое лицо.

– Я была уверена, что это миссис Бенсон обнаружила сына… – растерянно произносит она.

– К тому моменту, как Мириам достала тело Кевина из воды, ее мать уже везли в госпиталь, где она умерла от полученных травм, не приходя в сознание.

– Но как же… – Анна выглядит совершенно обескураженной.

– Я тебя предупреждал, что не стоит сопоставлять события из рукописи Мириам с реальными фактами, – напоминаю я.

– Но ты же не будешь отрицать, что ситуации очень похожи.