Индиго

Джек, прищурясь, снова посмотрел в отверстие. TVM. Это ничего ему не говорило. Он попытался сообразить, что могут означать эти буквы.

— Подожди меня, — попросил он Натали.

— Я не собираюсь никуда уходить.

Джек измерил шагами стену. Пришлось пройти тридцать ярдов, прежде чем она кончилась и он смог, свернув за нее, увидеть облицованный мрамором камень. Он явно принадлежал эпохе императоров и изначально был частью триумфальной арки, а теперь вставлен в грубую кирпичную стену, сложенную, вероятно, пятнадцатью столетиями позже. Он был расколот прямо по надписи, от которой сохранились эти три буквы. Джек мог предположить, что TVM — это окончание слова PROPAGATVM во фразе, начинающейся так: PROPAGATVM. INSIGNIBVS. VIRTVTI, а остальное отколото. Еще можно было различить цифры и другие фрагменты фраз, но тоже бессмысленные.

Он вернулся к Натали. Та сидела на постаменте солнечных часов, улыбаясь, как сивилла. Солнце заливало ее.

— Я не силен в латыни, — сказал он.

— Ты на ложном пути. Попробуй еще раз.

Раздраженный этой игрой, Джек снова посмотрел на солнечные часы и отверстие в стене. Потом заметил и другие отверстия, все на одном уровне с первым и на равном расстоянии друг от друга. Он приник ко второму отверстию. На сей раз удалось разобрать буквы NVS.

— Ну вот, сообразил, — подбодрила его Натали. Сквозь третье отверстие он увидел цифры XII. Вернулся к отверстию слева от первого и заметил буквы POR. — А теперь прочти все вместе.

— PORTVMNVS XII.

— Правильно.

— О, «правильно»! Объясни, что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?

— Сообрази сам. Пошевели мозгами. Ума у тебя хватает.

— Ты начинаешь говорить, как мой старый ублюдок.

— Ладно. Латинская V звучит как U. То есть это слово Portumnus. Портун.

— Это мне ничего не говорит.

— Портун был богом-охранителем гавани на Тибре. Готов пойти к его храму?

— Если это необходимо.

Они спустились к Бычьему рынку. Натали взяла его под руку, и впервые он подумал, что она выглядит по-настоящему счастливой в его компании. Лицо ее было ясным, зрачки глаз расширились; от нее исходил запах доверительности, и клочья света липли к ее одежде, как клочья голубоватой шерсти.

Если это была не любовь, то очень близко к тому. Но вела она себя странно, и хотя он чувствовал, насколько она опасна, в нем росло доверие к ней. Прошлой ночью они выпили бочку вина и выкурили гору травки, и он почти ничего не соображал, когда она спросила:

— Ты мне веришь?

— Да.

— Тогда раздевайся.

— Нет, только не это, — запротестовал он, когда она достала страттоновский шлем.

— Молчи! — Она поцеловала его. — Я хочу подвести тебя к самому краю. Доверься мне.

Она велела ему закрыть глаза, пока застегивала шлем на его голове. Бросила на пол диванные подушки и осторожно уложила его, сказав, чтобы он не открывал глаз, пока полностью не расслабится. Накинула плотный фиолетовый шарф на абажур настольной лампы и зажгла свечи; набрала в рот красного вина и, раздвинув губами его губы, влила ему в рот; потом таким же образом дала вдохнуть дым сигареты с травкой.

— Теперь можешь открыть глаза, но не двигай головой.

Когда он повиновался, ощущение было такое, будто он плывет. Под ним, как море, колыхался сине-фиолетовый свет. Боковым зрением он улавливал мягкие белые вспышки. Сверху к нему приблизилось ее перевернутое лицо. Он услышал ее бесплотный голос: «Если будет слишком, закрой глаза». Затем ощутил теплое, влажное сопящее дыхание и лижущий язык у паха. Он вздрогнул, и свет крутящимся вихрем ушел в сторону. Он потянулся к ней, но пальцы ухватили пустоту. Потом вдруг почувствовал под носом острый запах шерсти. Если он закрывал глаза, то почти терял сознание.

Он слышал, как она ходит вокруг него на четвереньках, чувствовал, как ее ледяной нос тычется ему в ребра. Вновь пахнуло шерстью, словно огонь лизнул. Он открыл глаза и увидел ее опрокинутые челюсти, мерцающие в синем свете зубы, которые приблизились к его лицу и исторгли горячий дым, взорвавшийся у него во рту. Вместе с дымом марихуаны он ощутил другие запахи: смолы, снега, ягод, ягненка, падали. Он снова открыл глаза, стараясь освободиться от галлюцинации, но испугался ее глаз рядом, желто-серых, расплывчатых. Потом упал на спину под ее тяжестью, а когда содрогнулся в последний раз, комната превратилась в пещеру, затемненный синий свет — в луну, и он завыл.

Все это случилось прошлой ночью. Он проснулся в кровати, шлема на голове не было. Они не говорили о том, что произошло. Теперь она вела его по Риму, и он думал о том, чем сейчас, вечером, занимаются римляне в уединении своих жилищ. Они пришли к хорошо известному монументу; коринфские колонны образовывали круг, внутри которого находилось круглое сооружение из желтого мрамора.

— Но это же храм Весты! — запротестовал Джек.

— Его так назвали ошибочно, потому что он повторяет форму храма Весты на Форуме. Ученые знают, что этот храм посвящен богу-охранителю гавани. Портуну.

— Тогда что означает число двенадцать?

— Посчитай и найди двенадцатую колонну.

— Они же стоят кругом! С какой начнем?

— Как насчет той, что ближе к реке?