Индиговый ученик

Воздух изменился. Арлинг облизнул губы и вздохнул полной грудью – пахло перцем, пряностями и свободой. Впереди лежала Самрия.

Глава 2. Другой мир

Жаркое дыхание сикелийских песков манило близостью, но «Черной Розе» потребовались еще сутки, чтобы достигнуть берегов Самрии. Воздух дерзко пах перцем, благовониями и раскаленным песком. Ветер стал суше, крики морских птиц громче, а сама галера теплее. Закаленная древесина медленно нагревалась, впитывая в себя лучи пустынного солнца.

Изменилось и море. Он не знал, какого цвета были местные воды, но волны звучали по-другому. Если в Согдарии они сурово били в борта «Черной Розы», постоянно испытывая их на прочность, то в Сикелии вода была ласковой и теплой. Она уже не кусала, а нежно гладила узкие бока, обсыпая их жемчужными брызгами. Шторма остались у берегов Ерифреи.

Арлингу не терпелось вступить на новую землю, которая страшила и манила одновременно. А вдруг Абир прав? Вдруг мистик из Балидета был тем самым последним лекарем на земле, который знал, как вернуть ему зрение? Надежда была похожа на прогоревший уголь, в котором где-то глубоко еще теплилась искра. Случайный дождь мог затушить ее навсегда, но ветер, встречавший его у берегов Самрии, обещал раздуть гигантское пламя.

Последний день путешествия выдался трудным. Урок, который он получил в волнах Согдианского моря, имел продолжение. Если раньше команда была к нему равнодушна, то после порки Нуфа Арлинга заметили, и его пребывание на борту «Черной Розы» вдруг стало невыносимым. О том, что когда-то он сможет занять место капитана галеры, Регарди уже не думал.

Утренняя каша с густо намешанной рыбьей чешуей, ведро с водой вместо сапог у кровати-гроба, подкова, подвешенная в проеме двери – он набил об нее здоровый синяк на лбу, птичий помет на перилах, мокрая лестница со скользкими ступенями и бесконечные веревки, которые появлялись под ногами в самых неожиданных местах. К обеду Арлинг не выдержал и спрятался в каюте Абира, где просидел до самого прибытия, ломая голову над тем, как наладить отношения с командой, и сражаясь с искушением рассказать обо всем дяде. Однако вмешательство родственника было бы равносильно попытке забраться на мачту и пройтись по рее. Еще одно заступничество Абира, и утро Арлинг мог бы не встретить.

Поэтому ему оставалось только злиться, да вспоминать кучеярский язык, так как дядя вдруг резко забыл драганский и общался с ним исключительно на языке Малой Согдарии. Речь кучеяров вспоминалась с трудом, но школьный учитель хорошо знал свое дело и сломал не одну указку, вколачивая в головы юных лордов трудно произносимые слова.

Что до самого Абира, то отношение команды к нему не изменилось. Похоже, пираты были готовы простить ему все – любое наказание или каприз. Даже Нуф и тот бегал по каждому его слову так, словно у него горели пятки. Что нужно было сделать, чтобы заслужить такую любовь, Регарди не знал.

Не знал он и то, как жить дальше. Прежняя жизнь была невозможна без чуда, которое должен был совершить сикелийский мистик, а новая не удавалась. Отказавшись от равнодушия к миру, Арлинг думал, что готов к трудностям, но, как выяснилось, только в мыслях. Он пытался утешиться тем, что с момента примирения с собой прошло слишком мало времени, и помощи просить рано, однако каждый новый вызов, словно болотные топи Мастаршильда, все глубже затягивал его в пучину неизвестности.

Абир не подозревал о душевной борьбе племянника и готовился к высадке на берег, между делом рассказывая ему о Сикелии. Так как говорил он на дикой смеси кучеярских диалектов, Регарди понял только то, что в Самрии все женщины продажные, а водка сладкая, как вино из клубники, но бьющая по голове не хуже журависа.

Рассеянно кивая дяде, Арлинг прислушивался к странному шуму, который постепенно нарастал, пока не превратился в гудение гигантского пчелиного роя, встревоженного непрошеным гостем. Заметив напряженное лицо племянника, Абир усмехнулся.

– Встаем на рейд у Самрии. Чувствуешь, да? Такая вонь, будто у черта в заднице. Это Сикелия, дружок, здесь воняет все – от причалов до шлюх в борделе. Первый раз тебя выворачивает наизнанку, но во второй ты влюбляешься в этот смрад и плывешь сюда только за тем, чтобы почуять его снова.

Теперь и Арлинг чувствовал, что кроме острого запаха пряностей, в воздухе была разлита странная смесь, которая отталкивала и притягивала одновременно. Пахло гнилью, водорослями, тухлыми овощами, а вместе с тем шоколадом, цветочной пыльцой и чем-то похожим на парное молоко, которым его угощали в Мастаршильде. Сочетание было таким неожиданным, что сбивало с толку.

– В город отправимся на шлюпе, – сказал Абир, громыхая по каюте. – Ты, я и еще пара человек. Нуфа тоже возьмем. Люди моего братца повсюду, поэтому будем осторожны. Канцлер человек подозрительный, мог в твою смерть и не поверить, а задержки нам не нужны. Найдем проводников и сразу в Балидет. «Черная Роза» будет ждать на рейде, думаю, за пару недель управимся.