Индиговый ученик

«Эй, что вы там увидели в Муссаворате, о чем не можете сказать своему слепому товарищу?», – хотел крикнуть им Арлинг, но решил дождаться Финеаса. Уж кто не станет ходить вокруг да около, так это лучший ученик имана. Осталось только его найти.

– Фин с учителем? – спросил он Беркута, провожая его к Дому Утра.

– Эээ, – протянул мальчишка и остановился. – Нет.

– Нет? – переспросил Арлинг, удивленный столь кратким ответом. Обычно при общении с Шолохом дополнительных вопросов не требовалось, но, возможно, кучеяр просто устал от перехода по пустыне и стал невнимательным. А возможно, Регарди цеплялся за любую причину лишь бы не допустить плохое предчувствие, которое дышало в затылок и наступало на пятки.

– И где же он?

Беркуту потребовалось целых пять секунд, чтобы ответить.

– Финеас с нами не поехал, – медленно произнес он. – Слушай, Арлинг, я, честно, не знаю, что на него нашло. Это сложно объяснить. Из-за этих керхов у меня с утра даже крошки во рту не было. Давай я перекушу, а когда встретимся на Огненном Круге, я все тебе расскажу. Фин остался в Муссаворате, остальное потом.

Слово «честно» не вязалось с тем, что подсказывали Регарди его слух и обоняние. Интонации голоса, запах пота – все говорило о том, что Шолох лгал. И хотел выиграть время для придумывания лжи, более убедительной.

– Ты и иману так скажешь?

– А мне ему нечего говорить, – с неожиданной злостью ответил Беркут. – Он и так все знал, еще до того как мы прибыли. Дьявол, до чего ты упрямый. В общем, у Фина заболел отец...

– Я об этом знаю, – напомнил ему Арлинг, – иначе вы бы в Муссаворат не поехали.

– Не перебивай меня, или ничего рассказывать не буду, – пригрозил Шолох, отводя его с дороги, чтобы пропустить группу учеников. Очевидно, не хотел, чтобы их подслушали. Или затевал какую-то игру, правил которой Регарди пока не знал.

– Учитель собирался объявить об этом сегодня вечером, поэтому рано или поздно все бы узнали, – проворчал Шолох. – Когда мы выезжали из города, Фин еще оставался с отцом, потому что тот не поправился. Он обещал догнать нас у Холустайского ключа. Но так и не появился. Мы предположили, что он остался, потому что думать о том, что с Фином что-то случилось по дороге, не хотелось. А когда прибыли в Балидет, учитель сказал, что получил от него письмо. Фин сообщал, что отец скончался, и ему нужно остаться с семьей, чтобы уладить дела. Сможет ли он вернуться в школу, никто не знает. Иман предположил, что Финеасу, возможно, придется пойти работать, чтобы расплатиться с долгами семьи, в том числе, и за лечение отца. Вот так. Ничего хорошего.

Слова Беркута звучали слишком убедительно, чтобы в них не поверить. Арлинг прислушался к удаляющимся шагам мальчишки и задумался, а не спросить ли имана до того, как будет сделано объявление. То, что рассказал Шолох, было слишком не похоже на Финеаса. Лучший ученик школы имел много выдающихся качеств, но сыновней почтительности и привязанности к семье среди них не было. Хотя, что ему, Арлингу, было знать о семейном долге? Его собственный отец остался в далекой Согдарии, и у него не было ни малейшего желания знать, как он жил теперь. Правда, если бы с Канцлером что-то случилось, об этом говорил бы весь мир. С неожиданной четкостью ему вспомнилась та ночь, когда он пробрался в спальню отца, чтобы выкрасть карты для принца Дваро. Ему пришлось наклониться за ключом, лежавшим на груди Канцлера. Даже тогда, не имея такого острого обоняния, как сейчас, он почувствовал в его дыхании яд, оставшийся после попытки недругов свести Бархатного Человека в могилу. Наверное, тот яд до сих пор терзал старика. А впрочем, какое ему было дело. Прошлое исчезло, будущее никогда не наступит. Оставалось только настоящее, и в этом настоящем было очень странное исчезновение Финеаса, с которым он собирался разобраться.

– Арлинг! – послышался голос Джайпа, и Регарди поморщился. Он совсем забыл о своих новых обязанностях, о которых ему напомнил повар, прокричав на всю школу:

– Если не отожмешь масло до обеда, ужинать будешь похлебкой из помоев! Я тебе это обещаю.

В том, что Джайп выполнит обещание, сомневаться не приходилось. Арлинг поспешно направился к кухне, однако дорогу ему преградил Пятнистый Камень. От нарзида, как всегда, пахло сладостями. На этот раз – халвой и айраном.

– Ты снял слизней с капусты? – спросил он, выплюнув шелуху от семечек Регарди под ноги.

Конечно, Арлинг забыл о мерзких тварях, которые в этом году народились в огромных количествах, напав на огород школы. Но нарзиду он ни за что бы в этом не признался.

– Разумеется, – солгал Регарди, намереваясь пройти мимо, но Пятнистый Камень был ловким малым, несмотря на то, что в его штаны могло поместиться трое таких, как Арлинг.

– Значит, они воскресли, – хмыкнул садовник. – И если ты не уберешь их до того, как младшие ученики придут на прополку, то я уберу их сам. Но в таком случае, к твоей похлебке из помоев добавится немного мяса. И я лично прослежу, чтобы ты съел всех слизней до последней личинки, понял?