Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель

– И не собираюсь с ними общаться! – проворчал я, переступая через коровье дерьмо, лежавшее жирными лепешками вдоль всей улицы. – А это кто? Жрецы Посейдона? – Я мрачно показал пальцем на индусов, уныло бредущих с трезубцами в руках.

– Нет, это паломники. Идут по святыням, очищают карму.

– Дурдом какой-то!

– А вот тут осторожней! – предупредил Андрей, делая резкий вираж вправо. – Здесь уже лет десять сидит прокаженный и пытается всех схватить за конечности!

Я шарахнулся следом за ним, оглядываясь на ходу. На мостовой сидел человек, похожий на героя фильма о живых мертвецах, истекающий гноем, худой и зловонный. Он тянул руки к белокожим туристам, они в ужасе бросали ему деньги и пробегали мимо.

Я вдруг обнаружил себя облаченным в пахнущие гнилью и еще какой-то гадостью тряпки, которые уже почему-то оказались частично грязными, с вылезающими во все стороны нитками, в сердце какой-то клоаки. Когда мы пробирались обратно в сторону железнодорожного вокзала, у меня появились серьезные сомнения, стоит ли мне оставаться в Индии дальше. Благо в чемодане ждал своего часа обратный билет с открытой датой. И кажется, час этот уже близок. Но, вспомнив о Ленке и грандиозном обломе на работе, а также довольно однозначных предупреждениях Jane, я вскипел праведным гневом и подавил в себе порыв слабости. Какое-то время во всем этом надо просто выжить! Может, в этом ашраме получше будет?

Мое смущенное явление в покаянном белом рубище произвело на группу наших попутчиц очень благоприятное впечатление. Меня опознали как своего и вскоре вообще перестали обращать на меня внимание. Железнодорожные билеты были уже приобретены, и мы уселись на чемоданах в уголке в ожидании поезда.

Оглядываясь вокруг, я заметил пятерых гладко выбритых ребят в длинных хламидах, которые неподалеку громко распевали что-то на незнакомом мне языке, заглядывая в бумажки. Они тоже летели в нашем самолете.

– Не удивляйся. Это кришнаиты, гимны поют, – сказал Андрей.

С испугом оглядывая помоечно-грязную окружающую действительность, я вдруг понял, что нахожусь на чужой территории, которая живет по своим, неизвестным мне законам. Такое чувство было у меня впервые в жизни: ни в Швейцарии, ни США, где я бывал в командировках, такого ощущения у меня не возникало. Мне захотелось домой, в мою уютную маленькую квартирку на окраине Москвы. Хрен с ней, с работой, даже с Ленкой. Лишь бы подальше отсюда. Я едва не всплакнул от жалости к себе.

Между тем прибыл поезд. У меня было смутное предчувствие, что меня ждут неожиданности, возможно даже неприятности, но я и представить себе не мог – какие! Видно, судьба в лице пресловутого Саи Бабы или еще кого-нибудь продолжала дерзкое вмешательство в мою спокойную до поры жизнь.

Вместе с российскими тетками, замотанными в сари, мы забрались в поезд. Выяснилось, что Андрей и веселая компания его спутниц путешествовали в самом дешевом классе индийских железных дорог – sleepers. Это нечто вроде нашего платцкартного вагона, только душнее и грязнее. В целом стремнее. По совету Андрея я сразу пристегнул свой шикарный чемодан специальной цепью, чтобы ненароком не стырили. Рюкзак, где были деньги, документы и милый сердцу лэптоп, забросил под подушку. И сразу забрался на третью полку, в надежде что теперь-то меня никто не будет трогать и я отосплюсь. Давала о себе знать усталость и напряженность последних дней.

Но не тут-то было. Над головой на полную катушку шумел вентилятор. Но выключить его было невозможно: иначе просто можно задохнуться от газовой камеры индийского поезда. Зато мусор можно с удовольствием выбрасывать из открытых окошек, когда только пожелаешь. Окружающие желали. Из окон в придорожную травку летели салфетки, огрызки, сигаретные пачки и прочее, побывавшее в употреблении.

В нашем купе между тем продолжались бурные дискуссии о Саи Бабе. Дамы все не могли успокоиться и по десятому разу пересказывали друг другу страшные истории с его участием, которые становились все драматичнее. По эмоциональному содержанию они напоминали пионерлагерные страшилки. А в соседнем купе и того веселее: лысые кришнаиты по-прежнему тоскливо пели баджаны по бумажкам. Уснуть – невозможно! Я нервно слез с полки, вышел в проход, выразительно посмотрел на поющих кришнаитов, широко зевнул. Ноль эмоций! Не люди – магнитола. На третьей полке соседнего купе с недовольным лицом лежал какой-то индус, которого это, с позволения сказать, пение тоже явно достало. Мы обменялись с ним сочувственно-гневными взглядами, но изменить положение не смогли.