Индия и греческий мир

Кроме того, В. Иванов видит похожее отождествление жертвы и бога в древнеиндийском культе бога огня Агни; и Агни, и Сома относятся к древнейшему варианту индийско-арийского пантеона еще времен матриархата, позже Агни, став брахманистским богом, стал играть роль посредника между людьми и богами, т. к. жертвы сжигались. Интересна параллель между Прометеем, похитившим с Олимпа огонь для людей, и нисхождении Агни – его, оказывается, тоже похитили с неба, некто Махтришвана, и один из его вполне земных образов – это комета. Вероятно, для подчеркивания жертвенности Диониса следует напомнить читателям одну из античных версий мифа – якобы первого Диониса (также Загрея), младенца, сына Зевса (которого он породил, изнасиловав собственную дочь Кору-Персефону), по проискам ревнивой Геры разорвали и съели титаны (вариант этой легенды – см. в поэме Нонна, песнь VI). Зевс испепелил их молнией и, найдя сердце младенца, проглотил его и зачал второго Диониса – всем известного сына фивянки Семелы, таким образом, «возродив» убитого титанами сына. Однако сердце ребенка в момент казни съевших его титанов смешалось с их пеплом, оттого новый бог, «второй Дионис», и обладал не только божественной природой, но и полузвериной титанической, временами прорывавшейся наружу – на этой основе и возводит свое учение Ницше; с другой стороны, из пепла титанов были созданы люди – полузвери по титанической природе, и полубоги потому, что с титанами соединился поглощенный ими бог. Анализируя эту легенду, индийский историк философии М. Рой подчеркивает: «Титан был земным существом, но, проглотив бога, он приобрел божественную силу. И человек тоже является наполовину земным, наполовину божественным. Выполняя религиозные обряды в честь Вакха, весь человек полностью может стать обладателем божественной силы. Этот Вакх греков весьма напоминает Брахму упанишад».

Полагаем, можно проиллюстрировать это мнение индийского автора следующим гимном из «Брихадараньяка-упанишада» (II, 3): «Поистине есть два облика Брахмана – телесный и бестелесный, смертный и бессмертный, неподвижный и подвижный, сат и тьят. Все, что отлично от ветра и воздушного пространства, есть телесный [Брахман]. Оно смертно, оно неподвижно, оно – сат. Солнце есть сок этого телесного, этого смертного, этого неподвижного, этого сат, ибо оно – сок этого сат. Далее. Бестелесное есть ветер и воздушное пространство. Оно бессмертно, оно подвижно, оно – тьят. Этот пуруша в [солнечном] круге есть сок этого бестелесного, этого бессмертного, этого подвижного, этого тьят, ибо он – его сок. Все это в отношении божеств». Также в сборнике «Древнеиндийская философия. Начальный период» из серии «Философское наследие» можно найти множество иных текстов, посвященных Брахману и его «эволюции» через эпохи; и в конце показан именно Брахман, одновременно и обезличенный, и универсальный – ибо он уже не «просто» индуистский бог, пусть даже и верховный, «самосущий», не «опора», но поистине все во всем. Он – солнце и молния, мысль и действие, зрение и слух, дыхание и речь, сердце и истина, знание и блаженство… ну просто все. Китайские философы к этому времени, разрабатывая концепцию Дао, пришли примерно к такому же пониманию, не обожествляя его, так что один из них смело заявил, что Дао настолько все во всем, что пребывает даже в моче и в кале.

Мы же вновь обратимся к его своеобразному греческому аналогу. Учение о Дионисе-Загрее – это, согласно Ю.А. Кулаковскому, учение орфиков (чей легендарный основатель был растерзан менадами по указанию «второго» Диониса). Данных по нему весьма немного, однако исследователи согласны в некоторых положениях. Первое – что орфизм – это «аполлонизированный» дионисизм, признающий двойственность человека с его высшим – дионисийским (в смысле загреевским) началом и низшим – титаническим, о чем мы сказали уже достаточно. Мир признавался греховным, душа считалась «заключенной» в гробнице тела (интересна их игра слов: ???? – «тело» и ???? – «могила, курган»).

Интересна космотеогония орфиков, в которой, при желании, можно обнаружить если не чисто индийские элементы, то, по крайней мере, общие с индийскими. Изначально была первовода: сразу приводим параллель из «Брихадараньяка-упанишады» (V, 5), где говорится о воде как первооснове всего сущего: «Вначале это (т. е. все сущее. – Е.С.) было водами. Эти воды создали истину, истина – это Брахман. Брахман [создал] Праджапати, Праджапати – богов. Поистине эти боги почитали истину». Потом мы эту идею встретим у «отца греческой философии» Фалеса Милетского.