Индия – колыбель человечества

На Востоке никто не сомневается в существовании высоких адептов Божественной Мудрости. В газете «Boston Courier» от 18 июля 1886 года, как раз по поводу обвинения Елены Петровны в фиктивности ее общения с несуществующими Учителями Мудрости, появился протест, подписанный семьюдесятью пандитами из Негапатама, рассадника знатоков древних религиозных учений Индии, в котором они утверждают, что «махатмы или садху не измышление г-жи Блаватской, а Высшие Существа (Superior Beings), в существовании которых никто из просвещенных Индусов не сомневается, которых знали наши деды и прадеды, с которыми и в настоящее время многие Индусы, ничего общего с Теософским обществом не имеющие, находятся в постоянных сношениях»8. Это – свидетельство ученых Востока. Но и западные ученые, по крайней мере наиболее передовые, не отрицают возможности сверхнормальных психических способностей, которые у большинства людей находятся в скрытом состоянии и только со временем разовьются до полного своего проявления; а если это так, совершенно нелогично отрицать возможность все более и более высоких ступеней психической и духовной эволюции, следовательно, и появления таких «Высоких Существ», душевные силы и свойства которых еще неведомы на нашей низшей ступени развития.

Многих смущает тайна, окружающая их. Но на это существуют важные причины, из числа которых наиболее понятной для европейского ума должно быть естественное утончение всей нервной системы, в какой степени такая утонченная организация должна страдать от наших современных условий жизни, это поймут все, обладающие «тонкими нервами». Если взять ту же чувствительность, только в неизмеримо усиленной степени, нетрудно представить себе предел, за которым шумы и вибрации городской суеты и скопления множества негармонично настроенных людей станут даже опасными для сильно утончившихся нервных проводников. В этом главная причина того факта, что люди, достигавшие святости, которая неизбежно сопровождается утончением всей нервной системы, всегда стремились в уединение, скрывались в пустынях и джунглях. Когда же человеку с исключительно тонким психическим развитием – по свойствам его жизненной задачи – все же приходится оставаться среди многолюдья, он должен сильно страдать. Но на очень высокой ступени развития без предосторожностей, известных оккультисту, он даже и не мог бы выдержать грубых шумов современной городской жизни9.

Если рассматривать весь характер жизни Е.П. Блаватской, владея хотя бы самыми элементарными понятиями об оккультных явлениях, можно с уверенностью сказать, что весь второй период ее жизни был сначала подготовлением к ученичеству, а затем и самим ученичеством; что же касается последних лет ее жизни, они носят на себе ясную печать определенной духовной миссии. Доказательством служат многие обстоятельства ее жизни, а также и характер ее литературного творчества. Во-первых, станцы «Дзиан», к которым все три тома ее «Тайной Доктрины» служат комментариями, могли быть доступны лишь ученику высокого Адепта, который – по соображениям высшего порядка – нашел своевременным обнародовать их в конце прошлого столетия. Будь это не так, станцы эти были бы давно уже известны если не западным ученым, то, по крайней мере, восточным пандитам, а этого не было, и станцы эти действительно впервые даются миру через Е.П. Блаватскую. Иначе в Индии давно уже поднялись бы громкие протесты со стороны ученых браманов, которые не преминули бы раскрыть самозванство женщины, к тому же из презираемой ими в душе расы варваров10, которая приписала себе первую передачу такого драгоценного древнейшего документа. Другая ее книга, «Голос Безмолвия», не раскрывает ее «ученичества» только для европейцев, совершенно утерявших религиозный эзотеризм; для тех же, которые понимают истинный смысл евангельского изречения: узок путь и тесны врата, ведущие в жизнь, и немногие находят их и знают, что такое восточный религиозный «путь», для них совершенно очевидно, что Е.П. Блаватская была ученицей эзотерической школы Востока, ибо только там могла она приобрести эти изреченья, насквозь проникнутые духовностью Древнего Востока, которые несомненнее всяких документов говорят за то, что она соприкоснулась с этой духовностью и черпала свое вдохновение не из вторых рук, а из первоисточника. Только истинный чела, с великим напряжением перестраивающий всю свою душевную жизнь по новым линиям, сжигающий всю свою низшую природу в огне внутренней битвы, способен выразить опыт духовного подвига так, как выразила его Е.П. Блаватская в своей книге «Голос Безмолвия».