Индия, любовь моя

Говорили другие, уточняли возможности и трудности, но никто, ни один человек не протестовал, собственно, против проекта. Кажется, и в самом деле начиналась техника. Но, странно, каждый, говоря и даже споря, смотрел не столько на собеседника или оппонента с экрана, не на Андрея, а на маленькую спящую белку. Она стала членом совещания, его неотъемлемой частью.

* * *

После окончания кольцовки Андрей сидел в кресле и курил, выдувая дым на сторону. Не хотелось двигаться и, кажется, думать. Просто было хорошо. В нем свершалась какая-то незримая и ему самому непонятная деятельность, мешать которой было бы смешно и неразумно. Пусть идет так, как идет. Но тут, как назло, зазвенел телевид.

– Поздравляю вас с успехом, – сказала дежурная. – Теперь вы не задержитесь в наших местах?

– Нет, почему же?.. Распахать поле, засеять его, подышать запахом свежеподнятой земли… Нет, этого я, пожалуй, не уступлю никому.

– Но ведь ваша главная работа… Она же для всех…

– А разве сев не для всех?

– Да, но уровень…

– В конечном счете всякий уровень зависит от того, куда его поднимет работник. Если я вернусь сейчас, я не столько помогу в главном, сколько помешаю: нет мыслей и идей. Так пусть решаются сложные теоретические и дипломатические вопросы. Пусть окончательно договорятся. А тогда… Тогда, вероятно, появятся идеи и у меня. Ведь самые лучшие мысли приходят неожиданно, ассоциативно. И, как правило, во время физической работы. Вы этого не замечали?

– Нет… Мне как-то не приходилось заниматься ею. Я ведь врач…

– Жаль. Тогда вы не используете возможностей Белого Одиночества. Главное в нем – ощущение своей значимости, своей силы в борьбе со… ну, скажем старинным термином – слепыми силами природы. И если вы… Кстати, а почему вы очутились здесь? И почему вас весной не тянет вдаль?

Она помолчала и потупилась.

– Я спрашиваю это по праву человека, секрет которого известен. Но если вы хотите…

– Семь лет я провела в космосе. Сейчас там муж. К нему я не долечу… Быть в космосе не могу: меня стал угнетать его лучащийся мрак.

– Вы очень любите мужа?..

– Да.

– И будете ждать… хоть всю жизнь?

– Да.

Они помолчали, и, когда оба поняли, что думают об одном и том же, женщина сказала:

– Она тоже будет ждать вас.

– Вы уверены?

– Да.

– Может быть, вы передадите телеграмму в Мадрас?

Она задумалась, потирая лоб пальцем с изумрудным ногтем. Потом тряхнула золотистыми волосами.

– Не нужно. Напишите обыкновенное письмо.

– Вы думаете, что она будет ждать?

– Да. Ведь она женщина. У женщины главное – надежда. Если есть надежда, есть вера – она будет ждать.

Он легонько прижал белку. Она поворочалась и вздохнула.

– Ну, вот видите… Значит, я обязан окончить сев… А уж тогда…

Она засмеялась. Впервые за все время их телевидного знакомства.

– Все-таки настоящие мужчины очень похожи друг на друга. Как только они обретают веру, так немедленно отходят от того, в кого верят. Мой такой же: «Если бы я тебе не верил, я не согласился бы на экспедицию».

– Настоящие мужчины бывают только тогда, когда они встречают настоящих женщин.

Андрей сказал это так назидательно, что сам рассмеялся. Она удивленно спросила:

– Чему вы смеетесь?

– Я изрекаю истины.

– Над добрыми истинами не смеются.

– А, полно! Смеяться можно над всем, если… если тебе радостно.

– Ах вот как… Ну что ж… Кончайте сев и занимайтесь земными делами.

– А вы все еще в космосе?

– Да. Пока его нет на Земле, я все еще в космосе.

Они распрощались, но сейчас же включился Борис:

– Старина, ты здорово использовал форсаж.

– Не понимаю…

– Белка сыграла великолепно. Ты ее долго дрессировал?

Что-то в настрое этого вечера нарушилось. Внутренняя деятельность прекратилась. Стало грустно, и Андрей поморщился.

– Значит, и в самом деле… – растерялся Борис.

Андрей пожал плечами.

– Ладно, старина, не сердись. Все равно здорово. Я рад за тебя, – Борис вздохнул, но добавил радостно, правда, несколько неестественно радостно: – А мы с Эстой решили возвращаться.

– Сеять не хочется?

– Оно бы… Но, понимаешь, Эста… Ну, словом… в городе это как-то легче… спокойней. Да и мне уж хочется настоящих рейсов. А то родится наследник, а батя потерял профессию.

– Ну ты даешь, – засмеялся Андрей, и все, что было хорошего и важного в этот вечер, стало возвращаться и становиться на свои места. Даже нарушенная было внутренняя деятельность опять возобновилась. – Доволен?

Борис яростно поворошил свои густые, иссиня-черные волосы.

– Не то слово. Обалдеваю…

– Давай-давай. Дом закроете?

– Что ты!.. Столько желающих. Сегодня мы связались, по крайней мере, с полусотней пар. Одна нам понравилась. Какая-то Нора с мужем. Так и рвутся сюда.

– Она, эта Нора, какая из себя?

– Красивая. Чуть хуже Эсты. Такая, знаешь… шатенка. Строгий взгляд – наверно, математик или инженер. Ну, только сильна! А муж у нее веселый парень – сразу предложил сыграть партию в шахматы.