Индия в зеркале веков

После его смерти сикхизм стал разрастаться, как разгорающееся пламя. Следующий гуру создал особый алфавит языка панджаби, укрепив пенджабскую обособленность. Движение вышло за рамки городов и стало распространяться по деревням.

Третий туру стал выступать против затворничества женщин и против многоженства, начал призывать к межкастовым бракам и — неслыханное в Индии дело! — к бракам вдов. Строжайшим образом он воспретил сати — издавна распространенный в Индии обычай самосожжения вдов из среды высоких (главным образом воинских) каст.

Последующие гуру поощряли развитие торговли и ремесел, основывали города и строили гурдвары — сикхские молитвенные дома. Трапезная при гурдваре — лангар — стала местом проверки готовности принять равенство и истинного признания равенства. Она приобрела ритуальное и социальное значение: кто ест в лангаре вместе со всеми, тот истинный сикх, тот исповедует правильную веру.

В XVI веке, при пятом гуру, Арджуне, выстроили прославленный храм Харимандйр, известный ныне под названием Золотого Храма, и город вокруг него — знаменитый Амритсар.

К началу XVII века гуру Арджун собрал все гимны и молитвы, — сложенные предшествующими гуру, сам создал много новых и составил таким образом священное писание сикхов — Грантх, или Грантх-сахаб (т. е. «господин Грантх»), или Гуру-Грантх-сахаб. Эта книга была торжественно возложена на престол Харимандира, и с тех пор этот храм стал главной святыней сикхов, оплотом их веры.

Рост сикхской общины и распространение ее влияния стали воспринимать в Дели как угрозу трону Великих Моголов. Джехангир начал войну против сикхов и захватил в плен гуру Арджуна.

Не выдержав жестоких пыток, гуру попросил у своих тюремщиков разрешения совершить омовение, погрузился с головой в воду реки и оставил этот мир. Это случилось в 1606 году.

Горькая участь гуру Арджуна и нависшая над сикхами военная угроза заставили следующих гуру усиливать военную организацию общины и возводить по всему Пенджабу все новые и новые форты. Появились группы сикхов и в других областях Индии — всюду, где жили пенджабцы.

В XVII веке на трон Великих Моголов взошел Аурангзёб, Правитель жестокий и коварный. Он был сыном Шах Джахана и своей матери Мумтаз-и-Махал — «Жемчужины дворца». О великой любви его родителей друг к другу пели песни и слагали легенды при их жизни. Это именно в память о любимой, в память о своей бессмертной любви воздвиг Шах Джахан мавзолей Тадж-Махал — одно из чудес света, «белый сон, застывший над водою», — памятник, и сейчас привлекающий в Агру миллионы паломников и туристов.

Кровью был залит путь жестокого Аурангзеба к трону. Он убивал своих братьев, и их детей, и советников своих братьев, и многих придворных и полководцев. Взойдя на престол, он заточил своего отца во дворец-темницу, окнами выходивший на Тадж-Махал, и предоставил ему возможность медленно умирать, глядя на мавзолей своей любимой жены, на это сияющее беломраморное чудо.

Аурангзеб был фанатичным мусульманином, нетерпимым ко всякой другой вере, и за свою жизнь разрушил много прекрасных индийских храмов и превратил в прах много сокровищ индийской культуры.

Сикхи заботили его с давних пор Он наводнил Пенджаб шпионами, посылал свои отряды преследовать сикхов, жесток», казнил их девятого гуру, престарелого Тегх Бахадура, велев заживо распилить его пилой посреди улицы Чандни-Чоук в ста ром Дели.

Привыкнув к мысли о равенстве и братстве в рамках своей общины, сикхи смело поставили вопрос о праве на власть и землю, вопрос о свободе. Они считали, что имеют право поднять оружие на всех своих угнетателей и поработителей-феодалов.

И вот на эту подготовленную почву, к этой бурлящей, такой разноликой и вместе с тем такой уже однообразной толпе вышел последний наставник, последний живой гуру, настоящий вождь — Говйнд Раи.

Последняя четверть XVII века протекала в Пенджабе под знаком его славных дел. Его лозунгом, смыслом всей его деятельности было — поставить все силы на службу военизации общины. Он ясно понимал, что слабый не устоит перед ударами сильного, что его пенджабцам, его сикхам грозит тройной враг: Великие Моголы, афганские соседи, не раз уже налетавшие на Пенджаб, и собственные феодалы, боявшиеся сикхской вольницы, как огня, презиравшие сикхов за низкокастовость и оберегавшие от них, малоземельных, свои богатые угодья.

Красавец и рыцарь, поэт и дипломат, охотник и воин — таким предстает перед нами Говинд из рукописей и легенд, песен и поэм, таким изображают его тонкие миниатюры и народные лубки.

Почти всегда его рисуют сидящим на коне, и этот конь, горячий, мускулистый, как бы слит с седоком в одном порыве и тоже готов ринуться в бой и победить.

_{Иконописный портрет гуру Говинд Сингха}