Индия. Записки белого человека

Вся эта мистика здесь к тому, что после визита экстрасенсов — а ведь правда были и языками цокали! — я сам чуть не позеленел. Ведь, грешным делом, уже попрощался с рукой и частично с жизнью. По этому поводу даже начал роман под беспроигрышным с коммерческой точки зрения названием «Астральное копье». И вот уже десять лет пишу. Наверное, потому, что перестал бояться.

Сашины упражнения я регулярно делал до поездки в Индию, а в Индии перестал. Все-таки йога, аюрведа — ну при чем здесь, скажите на милость, лечебная физкультура? В результате глаза у лягушки позеленели…

Эту историю я рассказал Такеичи. Он улыбнулся и молча устроился рядом с матом, на котором я покорно распластал свое тело.

Я не ошибся, задержавшись на несколько дней в Дхарамсале. Такеичи был и в самом деле классным массажистом. Уже после первого сеанса у меня изменилась осанка и исчезли неприятные покалывания в руке. Оставшиеся три встречи японец закреплял достигнутое. Он так же легко «танцевал» со мной, весящим больше пяти пудов, как делал это с изящной немкой. Такеичи «вел», а я подчинялся его воле. Темп «танца» задавало дыхание — мы дышали вместе, с одинаковой частотой и глубиной, словно на время массажа становились частями единого организма. И все-таки, если бы дело было только в красоте шиацу, я вряд ли взялся бы за этот рассказ.

В прежние времена был такой жанр — очерк. Сейчас из-за возросшего темпа нашей никчемной жизни он почти исчез. А жаль… Получал, скажем, журналист задание — написать о передовике-экскаваторщике. Понятное дело, передовик чаще других махал ковшом и, наверное, лучше зачищал стенки котлована, а может, с помощью только ему известных приемов экономил тонны топлива. Но читателю это все было пофиг! Ему, читателю, если что и было интересно в герое-экскаваторщике, так вовсе не профессиональное, а человеческое. Например, то, что сын у экскаваторщика на три года сел в тюрьму за превышение пределов самообороны. «Вот несчастье-то!» — радостно восклицал журналист и выпытывал за бутылкой у бедняги-экскаваторщика историю его сына. Как тот шел со своей девушкой по парку, как напали на него трое бандитов с ножом, как не струсил пацан, выхватил у бандюгана финку и в горячке драки засадил ее одному из нападавших в живот, а тот возьми и на месте откинь копыта. В этом месте экскаваторщик горько вздыхал, выпивал рюмку и, уронив голову на грудь, выстанывал сокровенное: «Научил на свою голову пацана ничего не бояться и никому не уступать!» Вот на этой фразе журналист и строил будущий очерк.

У Такеичи тоже была история.

После четвертого сеанса я пригласил Такеичи в крошечную — на три столика — забегаловку под названием «Свободный Тибет». Сам я там ужинал чуть не ежевечерне: никогда прежде мне не доводилось есть такого вкусного тофу. В меню было с десяток рецептов — каждый по-своему хорош, но больше прочих мне нравился тофу, приготовленный в густом коричневом соусе вместе с острым зеленым перцем и черными китайскими грибами. Им я и вознамерился угостить массажиста.

— Ты шутишь! — улыбнулся Такеичи, когда я поделился с ним своей идеей. — Приглашать японца на тофу в Индии, это все равно что угощать англичанина индийским виски!

Но я настаивал, и он согласился. Правда, со странным условием: после ужина я должен был проводить его домой.

Мы сидели в «Свободном Тибете» и ждали, когда принесут наш заказ, а я все силился понять, чем вызвана необычная просьба. И какие только мысли не лезли мне в голову! Наконец, словно догадавшись о предмете моей задумчивости, японец тихонько дернул меня за рукав и сказал:

— В темноте я совершенно ничего не вижу.

— У тебя куриная слепота? — облегченно спросил я.

— Глаукома, — ответил японец. — Сейчас при солнечном свете у меня зрение — семь процентов. А через три года ослепну полностью.

— Откуда ты знаешь? — Вопрос выскочил у меня непроизвольно.

— Я все рассчитал, — сказал Такеичи и улыбнулся всегдашней своей спокойной улыбкой.

Больше всего в его рассказе меня поразило то, что он и в самом деле все рассчитал — и когда станет слепым, и что при этом будет делать…

Он работал программистом в Осаке. К двадцати четырем годам руководил группой из восьми человек. И в целом все шло как надо. У него была любимая девушка. В день, когда Такеичи исполнилось двадцать пять, девушку сбила машина. Через неделю ее не стало. В тот вечер у него впервые заболели глаза. Боль была такой сильной, что хотелось кричать. Он и кричал, но по другому поводу. Наутро со зрением произошла странная вещь. Края предметов казались размытыми. Так видит человек, открывающий глаза под водой. Вскоре Такеичи впервые услышал название своего недуга — глаукома.

Это была редкая быстро прогрессирующая форма заболевания. Через год стало ясно, что болезнь нельзя не только вылечить, но даже существенно замедлить.

— И тогда я вспомнил про шиацу, — неожиданно закончил рассказ Такеичи.

Только сейчас я обратил внимание на то, какие большие у него зрачки. Японец смотрел, не мигая, и я наконец осознал, что он меня не видит.