Индия. Записки белого человека

На шестой день после обеда, взобравшись на крышу, я обнаружил там двух обезьян. Обезьяны сидели в противоположных углах, по диагонали одна от другой, и были заняты каждая своим делом. Перед началом курсов нас предупредили, что обезьяны вокруг лагеря водятся во множестве и могут быть агрессивными: при встрече с ними, как и при встрече с коллегами-курсантами, следовало отводить глаза, чтобы не раздражать животных. Так я и сделал. Не глядя на непрошеных гостей, я расстелил одеяло и расположился для послеобеденного отдыха.

Поначалу я искоса поглядывал на волосатых соседей, но, убедившись, что настроены они вполне мирно, стал наблюдать за орлами. Видимо, я на мгновенье вздремнул: мое внимание привлек негромкий шорох, и тотчас надо мной возникла обезьянья морда. В зубах она держала мою «вьетнамку». В другое время я немедленно вскочил бы, чтобы прогнать наглое животное, но шел шестой день Випассаны! И я, не шевелясь, осторожно взглянул по сторонам. Я был окружен! С десяток обезьян разного размера, пола и возраста сидели вокруг меня, выставив напоказ крупные желтые зубы. Тут только до меня дошло, что дело может кончиться плохо. Вместо того чтобы немедленно что-то предпринять или хотя бы наметить план действий, я неожиданно для самого себя закрыл глаза и начал следить за дыханием. А когда успокоился, принялся понемногу вытягивать из-под себя одеяло, пока оно целиком не оказалось лежащим рядом со мной. Обезьяны по-прежнему сторожили меня: казалось, сделать ничего невозможно.

Дальнейшее произошло почти без моего участия: всё за меня сделал мой мозг. Он отдал приказ рукам схватить одеяло и резким движением раскрутить его над головой. Я продолжал лежать, а надо мной крутился байковый пропеллер. Обезьяны отпрыгнули на метр и выглядели явно ошарашенными. Я же, продолжая вращать одеяло, встал на колени, потом на корточки, а потом и в полный рост.

Тут только я заметил, что несколько десятков студентов собрались внизу и молча наблюдают за происходящим. Они смотрели на крышу, на обезьян, на одеяло, но только не мне в глаза. Так я и спустился, вращая одеялом над головой и тоже стараясь не смотреть в глаза товарищам.

Расшифровка видений

На утренней медитации седьмого дня у меня перед глазами вдруг ясно предстало повторение ситуации, происшедшей за день до этого на крыше. Я лежал на своем байковом одеяле с устремленными в небо глазами, а обезьяны как-то очень по-человечески, на цыпочках, подкрадывались ко мне. Чем ближе они подступали, тем неспокойнее делалось мое лицо.

Видения, возникающие во время медитаций, часто плохо поддаются расшифровке, но здесь все было ясно: обезьяны были моими санкарами — событиями прошлой жизни, которые я вновь и вновь прокручивал в собственной памяти, которые терзали меня невозможностью вернуться назад во времени — перескочить, перешагнуть, перелететь, пере-что-хочешь — и все переиначить: что-то сделать по-другому, а чего-то не делать вовсе.

Мы тысячекратно проговариваем одни и те же бесконечные диалоги, находя всё новые и новые — еще более убедительные! — аргументы нашей правоты. Мы опять и опять проходим перекрестками прошлого, выбирая всё новые и новые — еще более изощренные и привлекательные! — пути. И при этом ничто не меняется в нашей жизни. Лишь все несчастливее и горше становится настоящее. И знайте: это настоящее, в свою очередь став прошлым, испортит наше будущее!

Ничто в мире не происходит без причины. И каждая причина есть следствие какой-то иной причины. И так без конца. Нельзя устранить следствие, не разорвав цепочку событий, ему предшествовавшую. Так сказал Будда.

Я решил пройти курс Випассаны, мало что зная о Будде и его открытиях. Меня вдохновляла надежда изменить собственную жизнь. Но еще больше — желание проделать эксперимент на выживаемость: как-то я смогу просидеть сто часов и промолчать десять дней?

И я сидел и молчал, сидел и молчал… Но на седьмой день получил неожиданный результат: я увидел себя в окружении своих извечных обезьян. Увидел с нового ракурса, со стороны. Здесь не было нужды искать себе оправдания и казаться лучше, не нужно было спорить ни с собой, ни с другими. Все было очевидно. Я был таким, каков я есть на самом деле, и отсюда, с высоты полета божьей коровки, я видел не только следствие, но и бесконечную цепь причин.

Быть может, впервые в жизни я оказался во вселенной со множеством центров и понимал, что не только другие — близкие и далекие, друзья и враги — дают пищу моим обезьянам, но и сам я всего только одна из обезьян в их мире под голубым небом на бетонной крыше.

Это новое знание было печальным. Но одновременно и давало надежду: надо научиться сохранять внутреннее равновесие, перестать реагировать на телесные ощущения (как же меня ломало в те утренние часы седьмого дня!), и обезьянам станет скучно, они отступят, перестанут корежить мою жизнь и оставят в покое мои «вьетнамки».

Никто в ничьей шубке