Индийская принцесса

Он уехал десятого февраля, в обществе одного из саисов, чья родная деревня находилась недалеко от Равалпинди, и Аш проводил его до железнодорожной станции. Он стоял на полной народа платформе, глядя вслед медленно отходящему поезду, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он жалел, что старик уезжает: ему будет не хватать ироничных советов и вечерних разговоров, приправленных сплетнями и сопровождаемых знакомым бульканьем кальяна. С другой стороны, он не мог отрицать, что даже рад ненадолго избавиться от неусыпного надзора. Махду явно знал или подозревал многое и начинал слишком ясно показывать это, тем самым действуя на нервы. Временная разлука пойдет на пользу им обоим, и, несомненно, переезд в Гуджарат, отвращение к этой стране и неприязнь к местным жителям пагубно сказались на здоровье и настроении старика. Но все равно…

Аш смотрел вслед поезду, исчезающему вдали, и даже когда последний клуб дыма расплылся и бесследно рассеялся, он еще долго стоял, устремив взгляд вдаль и вспоминая первую встречу с Махду, Ала Яром и полковником Андерсоном, сообща взявшими его под свое крыло и проявившими доброту к нему, сбитому с толку маленькому мальчику, который называл, считал и чувствовал себя Ашоком и был не в силах поверить, что в действительности он ангрези с непроизносимым именем и что его везут в чужую страну, чтобы там из него сделали «сахиба» незнакомые люди, которые являются родственниками его отца.

Вспоминая тот день, он видел мысленным взором лица и фигуры трех этих мужчин так ясно, словно они во плоти стояли перед ним на платформе: полковник Андерсон и Ала Яр, ныне покойные, и Махду, по-прежнему очень даже живой, которого он всего несколько минут назад посадил на поезд и помахал рукой, когда почтовый «Бомбей – Барода» отъехал от станции. Однако с лицами у них было что-то не так, и в следующий миг Аш сообразил, что именно. Он видел Махду не таким, каким он стал сейчас, – седым, сморщенным и усохшим вдвое против прежнего, – но таким, каким он был, когда полковник Андерсон и Ала Яр были живы и все трое мужчин казались высокими, сильными и несколько крупнее, чем в натуральную величину. Такое впечатление, будто Махду неким образом присоединился к ним и стал частью прошлого… что, конечно же, нелепо.

Гул Баз, приехавший с ними на станцию, деликатно кашлянул, давая понять, что время идет, и Аш вышел из задумчивости, резко повернулся кругом и быстро зашагал по платформе во двор, где ждала тонга, чтобы отвезти их обратно в бунгало.

Часть 6 ДЖУЛИ

36

Пожалуй, Махду повезло, что он уехал. Его тревога за Аша значительно возросла бы, присутствуй он в военном городке двумя днями позже, когда в бунгало Аша прибыл нежданный гость.

В тот день полк выходил на учения, и Аш, вернувшись через час после заката, обнаружил в тени у ворот наемную тонгу и Гул База, поджидающего на ступеньках веранды с докладом о посетителе.

– Это хаким из Каридкота, – сказал Гул Баз. – Хаким рао-сахиба, Гобинд Дасс. Он ждет в доме.

Да, это действительно был Гобинд. Но внезапный приступ ужаса, от которого у Аша замерло сердце, когда он услышал имя врача, разом прошел при виде гостя. Аш увидел перед собой не вестника, присланного сообщить дурную весть, что Джули больна, или при смерти, или просто терпит жестокое обращение со стороны мужа. Гобинд был по обыкновению элегантен, спокоен и благодушен; он объяснил, что направляется в Бхитхор по настоятельной просьбе Шушилы-рани, которая беспокоится о здоровье своего супруга и не доверяет личному врачу раны, престарелому господину семидесяти восьми лет от роду, чьи методы, утверждает она, устарели на несколько веков.

– А поскольку сама рани наконец понесла и сейчас должна быть избавлена от лишних волнений, – сказал Гобинд, – мой господин рао-сахиб не счел возможным отказать ей в просьбе. Посему я направляюсь в Бхитхор, хотя не знаю, смогу ли я помочь и позволят ли мне помочь: вряд ли собственные хакимы раны примут с распростертыми объятиями чужака, приглашенного лечить их пациента.

– Так значит, он серьезно болен? – спросил Аш с надеждой.

Гобинд пожал плечами и выразительно развел руками.

– Понятия не имею. Вы же знаете Шушилу-рани. Она вечно поднимает шум из-за самой незначительной болячки или малейшего неудобства и, скорее всего, сейчас делает то же самое. Тем не менее меня послали посмотреть, чем я могу помочь, и наказали оставаться в Бхитхоре, пока нужда в моих услугах не отпадет.

В сопровождении всего одного слуги, толстого, туповатого с виду мужлана по имени Манилал, Гобинд добрался до Бомбея, а оттуда двинулся к месту назначения через Бароду и Ахмадабад.

– Рао-сахиб знает, что вас перевели сюда, и велел мне поехать этим путем, сказав, что его племянницы рани будут рады услышать новости о вас, а вы, в свою очередь, пожелаете узнать новости о ваших каридкотских друзьях. Вот письма: рао-сахиб не доверяет общественной почте, а посему доверил послания мне, строго-настрого наказав отдать их лично в руки вам, и никому другому… что я и делаю.