Индийская принцесса

– Да никакого секрета нет, – сказал Аш, отхлебывая горячего чаю. – А если и есть, то заключается он лишь в способности заставить себя думать, чувствовать и держаться как изображаемый тобой персонаж, практически превращаясь в него, – дело нетрудное для человека вроде меня, который в детстве, в годы формирования личности, считал себя уроженцем этой страны. Большинство людей видят то, что ожидают увидеть, и если они замечают парня в твидовом костюме и войлочной шляпе, они машинально думают: «Англичанин», – а человек в шулве и тюрбане, с цветком за ухом и кайсорой на запястье, разумеется, должен быть афридием. Все очень просто.

Солнце уже стояло высоко и палило столь нещадно, что было бы жестоко гнать усталых лошадей дальше, ибо Уолли сегодня тоже тронулся в путь с первым проблеском зари, проведя ночь в окрестностях Харипура. В Абботабаде он нанял тонгу для своего носильщика с вещами, и Гул Баз, последние несколько дней проведший в седле и утомленный долгой и быстрой скачкой, был только рад завершить путешествие в повозке, тогда как сахиб поехал верхом.

В отличие от Уолли Гул Баз узнал Аша издалека и мгновенно нашел предлог, чтобы отвести носильщика Уолли, Пир Бакша, и возницу тонги к месту, откуда они не могли видеть встречу сахиба с другом, – встречу, которая не могла не вызвать любопытства у тонга-валлаха.

По мнению Гул База, слишком много людей знали об умении Пелама-сахиба выдавать себя за представителя пограничного племени. История о том, как он преследовал Дилазах-хана, стала известной и рассказывалась и пересказывалась с бесчисленными прибавлениями и прикрасами на всех базарах от Пешавара до Равалпинди, и Гул Баз не хотел, чтобы о ней снова вспомнили. Посему он старательно занимал разговорами двух своих спутников, пока Уолли не окликнул его по имени. Он поспешил к нему за распоряжениями, а по возвращении сообщил, что сахиб встретил одного знакомого, барышника-афридия, а поскольку сейчас слишком жарко для верховой езды, он задержится здесь поболтать с этим человеком и двинется в путь позже. Он хочет, чтобы слуги поехали в тонге вперед, сняли для него комнату в Аттокском дак-бунгало, заказали еду и ждали там его прибытия. Нужды в спешке у них нет, потому что он не тронется с места раньше вечера.

– Скорее всего, они проведут следующие несколько часов, отдыхая в Хасан-Абдале, и доберутся до Аттока незадолго до нас, – сказал Уолли.

Он проводил взглядом тонгу, прогромыхавшую мимо и скрывшуюся за поворотом дороги, и только после этого возобновил прерванный разговор с псевдобарышником.

Они с Ашем не виделись почти два года, но, несмотря на все произошедшие за это время события, у них было такое ощущение, будто они расстались лишь вчера и продолжают не законченный накануне разговор. Отношения между ними не изменились, и казалось, что они снова сидят в своем пиндском бунгало, обсуждая служебные дела, ибо Аш отказался пускаться в какие-либо объяснения, пока не услышит от Уолли всех новостей, – отчасти потому, что хотел восстановиться в прежнем положении человека осведомленного, прежде чем сообщать свои новости, но главным образом потому, что знал: как только он начнет рассказывать свою историю, они уже не смогут говорить ни о чем другом.

Поэтому Уолли говорил о событиях, произошедших в полку, в повседневной жизни военного городка и вообще в мире, а Аш слушал и смеялся. Он узнал, что разведчики находятся в «превосходной форме», что командующий и прочие офицеры «отличные парни», а Уиграм Бэтти (недавно получивший звание капитана) «потрясающий малый». На самом деле слова «Уиграм считает» повторялись столь часто, что Аш почувствовал легкий угол ревности и мимолетного сожаления о былых днях, когда он сам пользовался значительной долей восхищения Уолли и занимал самый высокий пьедестал в его личном пантеоне. Но те дни остались в прошлом. Уолли нашел других богов и завел новых друзей, как и положено человеку, вызывающему у всех столь глубокую симпатию.

Сейчас он с огромным воодушевлением говорил о заместителе комиссара Пешавара – том самом майоре Каваньяри, что явился вдохновителем и организатором военной операции против племени из кланового района Утман-Кхел (в ходе которой Зарин был ранен), а позже возглавил боевые действия против шаркотов, где Уолли впервые понюхал пороху. Сразу стало ясно, что личные качества и способности этого человека со странным именем произвели сильное впечатление на восторженного Уолли.