Индийская принцесса

Он пришел к этому решению не вдруг: уверенность, что он не сможет остаться армейским офицером, уже довольно давно укреплялась в нем. Вероятно, Уиграм, будучи адъютантом, упоминал командующему об Анджули? Командующий молча кивнул, и Аш облегченно вздохнул и сказал, что в таком случае командующий, безусловно, понимает трудности, стоящие перед ним. Если бы он имел возможность вернуться в Мардан и открыто жить с женой, наверное, он смог бы смириться с армейской жизнью в Британской Индии. Но поскольку по ряду причин такой вариант исключается, он полагает, что для него настало время попробовать построить новую жизнь для своей жены и себя самого…

За долгие месяцы путешествия в Бхитхор, за проведенные там недели и прожитые в Афганистане годы он отвык от ограниченной узкими рамками жизни армейского офицера – даже офицера такой части, как корпус разведчиков, – и осознал, что никогда уже не сможет существовать в пределах строгих границ, проведенных религией или национальностью. Так что ему ничего не остается, кроме как разорвать все связи с прошлым и начать все снова, в качестве человека, который является не британцем и не индийцем, а просто представителем рода человеческого.

Командующий выслушал все с пониманием и сочувствием, а равно с тайным облегчением. Принимая во внимание странную историю об индусской вдове, на которой Аштон (по словам несчастного Уиграма) женился, и скандал, который неминуемо вызовет означенная история, если станет широко известна, он считал, что и для корпуса, и для Аштона будет лучше, если молодой человек подаст в отставку и уйдет из армии, получив таким образом право поступать, как душе угодно.

Они обсудили вопрос разумно и без всякой враждебности. Поскольку война закончилась и британская армия выходила из Афганистана, а генерал Браун уже покинул эту страну, командующий уверенно сказал, что Аш может считать, что срок его службы офицером разведки в Пешаварской полевой армии истек. Он также принял прошение Аша об увольнении из корпуса разведчиков и пообещал позаботиться о том, чтобы никаких трудностей с его уходом в отставку не возникло. Она брал все формальности на себя, но взамен хотел попросить об одном одолжении.

Не согласится ли Аштон остаться в Кабуле еще на какое-то время (возможно даже, на год) и поработать тайным агентом на эскорт разведчиков, если, разумеется, предполагаемая британская миссия станет реальностью?

– Безусловно, я передам в Симлу информацию, сообщенную вами, и сделаю все возможное, чтобы отговорить начальство от решения послать миссию в Кабул. Однако, как я уже сказал, боюсь, мои усилия не дадут результата. И если миссия отправится в Афганистан, молодой Гамильтон почти наверняка поедет с ней в качестве военного атташе, командующего эскортом разведчиков; а после вашего доклада мне бы хотелось знать, что он поддерживает связь с вами и получает от вас всю необходимую информацию о положении дел в Кабуле, настроениях местных жителей и тому подобном. Если миссию отменят или эскорт решат набрать не из разведчиков, я немедленно извещу вас, и с того момента вы сможете считать себя гражданским лицом – вам даже не нужно будет возвращаться сюда.

– А если не отменят, сэр?

– Тогда я попросил бы вас оставаться в Кабуле, пока там находятся разведчики. Как только срок их пребывания там истечет и наших ребят сменит какой-нибудь другой полк, вы будете вольны покинуть Кабул. Вы выполните мою просьбу?

– Да, сэр, – сказал Аш. – Да, конечно.

При существующих обстоятельствах ответить отказом было трудно, даже если бы Аш хотел это сделать, чего не случилось. На самом деле данный вариант вполне его устраивал. Джули была счастлива в Кабуле, и к тому же он получит дополнительное время, чтобы решить, чем он станет заниматься дальше и куда они с женой направятся из Афганистана, ведь если корпус пошлет в Кабул эскорт, то на срок не менее года. А это, помимо всего прочего, означает, что он будет часто видеться с Уолли, но при этом еще целый год будет избавлен от необходимости сообщать другу, что он, Аш, подал прошение об отставке и уже никогда не вернется в корпус разведчиков…

Аш покинул Мардан в последний раз на восходе луны; Зарин провел его мимо часовых и проводил взглядом, когда он широким шагом двинулся по молочно-белой равнине в сторону границы.

Они обнялись напоследок и обменялись традиционными прощальными фразами, как часто делали прежде: «Па макхе да кха» – «Да будет твое будущее светлым»; «Амин сара» – «И твое тоже». Но оба в глубине души понимали, что произносят эти слова в последний раз и расстаются навсегда. Их пути разошлись в разные стороны и никогда больше не пересекутся, независимо от того, каким светлым окажется будущее каждого из них.

Аш один раз обернулся и увидел, что Зарин по-прежнему неподвижно стоит на месте, маленькая черная фигура на фоне залитой лунным светом равнины. Коротко вскинув руку в прощальном приветствии, он повернулся и двинулся дальше – и не останавливался, пока не миновал Кхан-Май. К этому времени Мардан исчез из виду, скрытый от взора расстоянием и складками местности.