Индийский мечтатель

Радха не ответила, но молчание ее, в сущности, означало разрешение остаться.

Лебедев поднял книгу, лежавшую на ковре.

— Как приятно видеть ее! — сказал он радостно.

Перевернув несколько страниц, он стал читать громко, не по индийской манере, а так, как декламировали в те времена французские и русские актеры, играя пьесы Корнеля, Расина или Сумарокова. Эта непривычная манера нравилась Радхе; ей казалось, что знакомые слова приобретают другой, таинственный смысл и что обращены они не к легендарной Сакунтале, а к обыкновенной, живой женщине… к ней — Радхе…

«Не следует слушать этого!» — мелькнула у нее мысль.

Словно повинуясь ее мысленному приказу, Лебедев закрыл книгу.

— О, Сакунтала! — воскликнул он. — Я вижу ее ясно, как живую…

— Какая же она? — спросила Радха тихо.

— Похожа на вас, госпожа, — сказал Лебедев почти шопотом.

Радха опустила голову и тотчас же поднялась:

— Мне нужно идти, сахиб!

Он покорно отступил в сторону, давая ей дорогу, но тут оба они увидели Голукната, который приближался к ним в сопровождении незнакомого молодого человека.

Гость учтиво поклонился. Можно было заметить, что присутствие женщины смущало его. Лебедев с интересом смотрел на стройного, красивого юношу с глубокими проницательными глазами и серьезным, немного грустным лицом.

По приглашению хозяина все уселись на ковре. Радха продолжала стоять в нерешительности.

— Ты хочешь уйти? — обратился к ней муж. — Разве тебе скучно с нами?

— О нет! Если вы позволите…

Она присела несколько поодаль. Гость опустил голову. Герасим Степанович отметил, что он старательно избегал смотреть в ее сторону.

— Мой юный друг, — сказал Голукнат, указывая на гостя, — учился в Патне ⁵⁵, где преобладает мусульманская наука, хотя он индус и принадлежит к касте брахманов.

Лебедев не мог скрыть своего удивления. На каждом шагу ему приходилось наблюдать проявления взаимной неприязни и даже ненависти между индусами и мусульманами.

— Вижу, вы недоумеваете, — заметил Голукнат. — Но в последнее время среди разумных людей обеих религиозных общин проявляется стремление разрушить глухую стену нетерпимости, разделяющую их.

— Как это хорошо! — воскликнул Лебедев. — Разве не из-за этой вражды Индия очутилась под властью Ост-Индской компании?

Гость, который до сих пор почтительно слушал речи старших, теперь позволил себе заговорить:

— У мусульманских народов были выдающиеся мыслители и ученые. Изучая их сочинения на арабском и персидском языках, я пришел к убеждению, что многое в них сходно с воззрениями нашей древней индийской философии. Кроме того, просвещенные люди мусульманского мира, так же как Шри Голукнат Дас и его единомышленники среди бенгальских брахманов, осуждают вредные, жестокие обычаи, которые до сих пор существуют и в исламе и в брахманской религии. Суеверия, фанатизм, самоистязания…

— … женское затворничество, многоженство… — подхватил Лебедев.

Гость замялся. Герасиму Степановичу показалось, что он чем-то смущен.

— Да, да! — поспешно подтвердил юноша. — Конечно!..

Лебедеву все больше нравился новый знакомый, нравилась его скромная, тихая речь, под покровом которой угадывалась пламенная душа.

— Всей душой сочувствую вашим мыслям, — сказал Герасим Степанович. — Только о том и мечтаю, чтобы люди разных религий и языков сблизились между собой. В этом вижу я величайшее благо для человечества.

Он показал юноше книгу, которую все еще держал в руках.

— Знаете ли вы это произведение?

— О да! — ответил тот. — Калидаса — великий поэт, а «Сакунтала» — одно из самых замечательных его творений… Но я еще недостаточно сведущ в санскрите, чтобы судить о…

— Речь идет не о словесных тонкостях, — разъяснил Лебедев. — Несколько лет назад сэр Уилльям Джонс перевел эту драму на английский язык. Перевод его страдает некоторыми недостатками. Однако имеем ли мы право порицать труд Джонса? По-моему, нет!

— Конечно, — поддержал его Голукнат. — Благодаря ему европейцы ознакомились с одним из сокровищ нашей древней литературы. Думаю, что подобные труды должны быть продолжены.

— Так и будет! — сказал Лебедев уверенно. — Но это лишь часть задачи. Есть и другая: индийцам также следует узнать о жизни народов европейских.

— Необходимо! — согласился гость.

— Отсюда и возник тот замысел, которым я хочу поделиться с вами, уважаемый учитель, — обратился Лебедев к Голукнату. — Я задумал сделать несколько переводов с английского и русского языков на бенгали.

— Прекрасная мысль! — одобрил Голукнат. — Что же именно хотите вы перевести?

— Боюсь, что выбор мой вас разочарует… Это не произведения великих поэтов: пока мне это не под силу. Я мечтаю о другом… О театре!

— О театре? — переспросил Голукнат изумленно.

Гость и Радха с любопытством глядели на Герасима Степановича.