Индивид (СИ )

И вот снова этот ужасный голос, объявлявший о прибытии того или иного поезда. Звук, доносившийся из динамиков, больно резал слух. Ева в очередной раз прикрыла уши.

На лавочке они сидели одни. Когда какой-то парень спросил не занято ли у них, охотница его грубо отшила.

— Бешеная, что ли? — недоумённо огрызнулся парень, уходя подальше.

Вскоре сидеть надоело. Еве хотелось побегать по перрону вместе с остальными детьми, коих тут было не мало, но она знала, что сопровождавшая её охотница не позволит. Уже почти час сидела тут с каменным лицом, будто всё происходящее вокруг не имеет значения. Девочка же не могла смириться со своей судьбой. Она глупо полагала, что рано или поздно сможет улизнуть из поля зрения вампирши, после чего отправится в неизвестном направлении в поисках чудесного города Гродно. Но нет. Та не спускала с неё прищуренных глаз.

Наконец-то подкатила та самая электричка, на которой они должны добраться до областного центра. Синие вагоны, наполненные людьми, так и манили свежей пульсирующей в жилах кровью. Пройдя в один из них, почувствовалось лёгкое чувство голода. Заметив изменившееся выражение лица девочки, охотница поспешила её одёрнуть.

— Даже думать не смей. Придётся потерпеть.

— Я чувствую их кровь, — прошептала Ева, оглядывая плотные пассажирские ряды.

— Обойдёшься.

Они уселись в самом конце, пройдя через весь вагон. Просто тут ещё были свободные места, в отличие от начала и середины. Сели спиной к остальным, дабы избавиться от искушения попробовать человечину на вкус. Саквояж оставили с краю, чтобы никто больше не думал к ним подсесть. Самым неприятным оказалось то, что именно сюда валил народ для перекура. Затхлый запах папирос и сигаретного дыма тянулся со стороны тамбура.

Оказавшись у окна, Ева всё равно повернулась назад, с интересом разглядывая соседей по вагону. К моменту когда состав тронулся, людей в электричке было полно. В самом начале вагона, где не пожелала останавливаться охотница, расположились рабочие, ехавшие по своим деревням после рабочей смены. Мужчины и женщины свободно распивали вино, играли в карты на спички и шумно галдели. Были и молодые, и люди постарше. Семейные располагались где-то в середине, а вот преимущественно молодёжь оказалась рядом с тамбуром для курящих.

Среди студентов также оказались люди с неформальным внешним видом. Новая молодёжь, в кожаных и джинсовые жилетах, странных причёсках и размалёванных майках с надписями на иностранном языке. Один из парней играл на гитаре песню Цоя «Восьмиклассница», тихо и очень даже ничего, а несколько девушек подпевали ему, как будто всё им ни по чём. В компании молодых людей чувствовался дух свободы и вседозволенности, что не нравилось многим пассажирам.

Уже спустя пару часов после отбытия из районного центра, голоса недовольных стали слышаться всё отчётливее. Кому-то не нравился внешний вид юношей и девушек, других возмущал репертуар гитариста, продолжавшего воспроизводить песни Цоя и «Машины Времени». Постепенно назревал конфликт.

3 глава

3 глава

Возмущённые пассажиры не скрывали своего недовольства. Компания молодых людей вела себя непристойно, время от времени матерясь, громко смеясь и исполняя песни сомнительного содержания. Их внешний вид также вызывал вопросы. Странные причёски, вызывающе короткие юбки, слишком броский макияж на лицах девушек, всё это не могло остаться незамеченным более старшим поколением.

Первым, кто решил сделать замечание шумным пассажирам, был седовласый мужчина, жевавший в зубах не закуренную папиросу. Он долго терпел крики позади себя, после чего не выдержал и пошёл на перекур. Проходя мимо гитариста, неожиданно остановился.

— А что это у тебя за песни такие? — отчётливо громко спросил он.

Запах перегара выдавал в нём не совсем трезвого человека. Опустив пальцы на струны, гитарист прервал песню. Затем с недоумением посмотрел на мужчину поморщив лоб.

— Заказы не принимаю. Только за деньги, папаша, — пошутил он.

Мужчина с папиросой в зубах изменился в лице. Кажется, он принял слова парня за оскорбление.

— Развелось же нахалов! — в сердцах выкрикнул он, и обрушил на компанию сердитую браваду: — Повырастали, молоко на губах не обсохло, а уже ведут себя как немцы во время войны! Песенки свои поёте, аж уши вянут. Никакого уважения к старшим. Где папашу увидел, сопляк? Что б ты знал, мне и сорока нет.

— Правда? А выглядишь на полтинник, не меньше.

— От, красавец!

— Иди гуляй, дядя. Тебя никто не трогал, и ты никого не тронь. Нашёлся мне тут тоже, воспитатель, мля!

— Ах ты сопляк малолетний! Знаешь, что я с такими в армии делал? А ты, небось, даже не служил.

Тут рядом с мужчиной поднялся высокий полный парень с густой шевелюрой.

— Ну, я служил, и что? Чего докопался, дядь? Идёшь курить или как?

Поняв, что вряд ли справится с таким громилой, мужчина лишь злобно выдохнул, после чего нервно зашагал прочь. Выйдя в тамбур, сходу закурил, а через окошко в дверях продолжил следить за своими обидчиками. Губы мужчины хаотично шевелились. Ева подумала, что он наверняка ругался матом.