Индивидуализированное общество

Переосмысление есть философская задача. Но сохранение возможности избежать мертворождения имеет помимо философской еще и политическую составляющую. Мы отметили, что угрожающий и пугающий потенциал чужаков нарастает по мере того, как сокращается свобода личности, столкнувшейся с необходимостью самоутверждения. Мы отметили также, что ситуация, сложившаяся в обществах постмодернити, не столько увеличивает общий объем индивидуальной свободы, сколько перераспределяет ее, при этом все более ее поляризуя: отдает ее радостно и охотно соблазнившимся, в то же время почти отказывая в ней живущим в нищете и подвергающимся нормативному регулированию. Если такой поляризации не будет положен предел, можно ожидать, что нынешняя двойственность статуса чужестранцев, порожденного социумом, сохранится и впредь. С одной стороны, чуждость (и вообще отличие) будет по-прежнему считаться источником приятного опыта и эстетического наслаждения; с другой - чужеземцы останутся ужасным воплощением хрупкости и неопределенности человеческого окружения, естественным чучелом для всех будущих ритуальных сожжений людьми своих ужасов. И политика, направленная на борьбу за власть, предложит свою обычную долю возможностей для сокращения этой двойственности, для защиты собственной, достигающейся через соблазн, свободы; при этом те, кто располагается ближе к первому полюсу, устремились бы к господству, достигаемому через запугивание тех, кто ближе ко второму полюсу, одобряя и спонсируя тем самым кустарную индустрию ужасов.

Боязнь чужестранцев, племенная воинственность и политика исключения - все они проистекают из продолжающейся поляризации свободы и безопасности. Это происходит потому, что для больших масс людей такая поляризация означает возрастание их бессилия и незащищенности, препятствует практическому воплощению того, что новый индивидуализм провозглашает в теории и обещает, но не может обеспечить: подлинной и радикальной свободы самоопределения и самоутверждения. При этом поляризуются не только доходы и богатство, продолжительность и условия жизни, но и -причем, возможно, в наибольшей степени - право на индивидуальность. И пока сохраняется такое положение вещей, шанс снять наложенное на чужестранцев клеймо остается небольшим, а возможности для трайбализации политической жизни, этнических чисток и балканизации человеческого сосуществования - значительными.

Часть вторая. КАК МЫ ДУМАЕМ

7. Критика - приватизированная и обезоруженная

Если что в нашем обществе и неправильно, - говорил Корнелиус Касториадис, - так это то, что оно перестало задавать вопросы самому себе. Это общество уже не видит себе альтернативы и потому не чувствует потребности изучать, демонстрировать, оправдывать (не говоря уж о том, чтобы доказывать) обоснованность объявленных и подразумеваемых своих обязательств. Это общество не сдерживает критических мыслей как таковых и позволяет своим членам без всякого страха их озвучивать. Даже наоборот: оно сделало критику реальности, неудовлетворенность существующим порядком вещей сколь неизбежным, столь и обязательным элементом жизни каждого человека. Все мы вовлечены в «житейскую политику», мы являемся «рефлексирующими существами», внимательно осмысливающими каждое свое действие и редко довольствующимися их результатами. Однако эта рефлексия не достигает почему-то условий, связывающих наши действия с их результатами и определяющих их последствия. Мы предрасположены к критическому мышлению, но эта критика, если так можно сказать, оказывается «беззубой», неспособной повлиять на «жизненно-политический» выбор. Беспрецедентная свобода, которую предлагает наше общество своим гражданам, сопровождается, как давно предупреждал Лео Стросс, беспрецедентным бессилием.

Иногда бытует мнение, что современное общество (общество эпохи поздней модернити, или постмодернити, или же, как недавно предложил Ульрих Бек, общество «второй модернити») не приемлет критики. Похоже, однако, что оно не учитывает природы происходящих перемен, в том числе изменившегося значения самой «приемлемости» [этой критики]. Дело, скорее, состоит в том, что современное общество придало «открытости для критики» совершенно новый смысл и изобрело способ мириться с критическими мыслями и действиями, оставаясь при этом незатронутым последствиями такого смирения и выходя целым и невредимым из всех проверок и испытаний, порождаемых политикой такой открытости.