Индивидуализм

Помимо заметно возросшей сложности современной техники производства есть, однако, другие причины нашего сегодняшнего неумения замечать существование экономических проблем. Так было не всегда. В течение сравнительно короткого периода в середине прошлого века широкая публика видела и понимала экономические проблемы, несомненно, намного лучше, чем теперь. Но классическая система политической экономии, чье необычайное влияние способствовало такому пониманию, опиралась на ненадежные и частично на явно ложные основания; она достигла своей популярности ценой сверхупрощения в некоторых вопросах, оказавшегося губительным. И лишь много позднее, после того, как ее учение утратило свое влияние, постепенная перестройка экономической теории показала, что недостатки основных понятий классической политической экономии обесценили ее объяснение функционирования экономической системы в гораздо меньшей степени, чем это казалось вначале. Но в этот промежуточный период был нанесен непоправимый ущерб. Падение классической системы привело к дискредитации самой идеи теоретического анализа и была предпринята попытка заменить простым описанием экономических явлений понимание их причин. Вследствие этого было утрачено достижение целых поколений ученых - понимание природы экономической проблемы. Интересовавшиеся еще общим анализом экономисты были слишком озабочены восстановлением чисто абстрактных основ экономической науки, чтобы оказывать заметное влияние на мнения относительно политики. В основном из-за этого временного затмения аналитической экономической теории реальные проблемы, связанные с проектами плановой экономики, на удивление мало исследовались. Однако это затмение никоим образом не было обусловлено только врожденной слабостью старой экономической науки и проистекавшей отсюда потребностью в перестройке общей теории. Оно и не имело бы такого эффекта, если бы не совпало с подъемом другого движения, определенно враждебного рациональным методам в экономической науке. Была общая причина, одновременно подрывавшая позиции экономической теории и усиливавшая рост школы социализма; она определенно отбивала охоту к любым размышлениям о реальном функционировании общества будущего. Этой причиной стал подъем так называемой исторической школы в экономической науке[72], суть ее точки зрения состояла именно в том, что установить экономические законы можно только путем применения к историческому материалу методов естественных наук. Но природа этого материала такова, что любая попытка подобного рода обречена вырождаться в голый протокол, описательство и полный скептицизм относительно существования каких-либо законов вообще. Нетрудно понять, почему так должно было случиться. Во всех науках, кроме имеющих дело с общественными явлениями, опыт показывает нам только результат процессов, которые мы не можем непосредственно наблюдать и в реконструировании которых состоит наша задача. Все наши заключения относительно природы этих процессов по необходимости гипотетичны, и единственная проверка справедливости таких гипотез сводится к тому, что они оказываются равно применимы к объяснению других явлений. Что позволяет нам прийти таким индуктивным путем к формулированию общих законов или гипотез, касающихся причинной обусловленности, так это то, что возможность экспериментирования, наблюдения за повторением одних и тех же явлений при идентичных условиях, выявляет существование определенных регулярностей в отслеживаемых явлениях. Однако в общественных науках положение прямо противоположно. С одной стороны, эксперимент невозможен и, следовательно, мы не располагаем сведениями о четких регулярностях в сложных явлениях, как в естественных науках. Но, с другой стороны, положение человека посередине между естественными и социальными явлениями — по отношению к первым он есть следствие, а по отношению ко вторым — причина — приводит к тому, что важнейшие опорные факты, нужные нам для объяснения социальных явлений, частью принадлежат к общему опыту, а частью к материи нашего мышления. В общественных науках именно элементы сложных явлений известны абсолютно бесспорно. В естественных науках о них в лучшем случае можно только высказывать догадки. Существование таких элементов настолько достовернее, чем любые регулярности в порождаемых ими сложных явлениях, что именно они и составляют подлинно эмпирический фактор в общественных науках. Вряд ли можно сомневаться, что серьезная путаница, касающаяся логической природы двух групп дисциплин, связана именно с тем, что в их доказательствах эмпирический элемент занимает разное место. Бесспорно, что и общественные и естественные науки должны пользоваться дедуктивными умозаключениями. Существенное различие между ними состоит в том, что в естественных науках процесс дедукции должен начинаться с какой-то гипотезы, являющейся результатом индуктивных обобщений, тогда как в общественных науках он начинается прямо с известных эмпирических элементов и использует их для отыскания в сложных явлениях регулярностей, которые непосредственными наблюдениями установить невозможно. Они представляют собой, так сказать, эмпирико-дедуктивные науки, продвигающиеся от известных элементов к закономерностям в сложных явлениях, которые не могут быть прямо установлены. Однако здесь не место для обсуждения вопросов методологии ради них самих. Нам требуется только показать, как получилось, что в эпоху великих триумфов эмпиризма в естественных науках была сделана попытка навязать те же эмпирические методы общественным наукам, которая неминуемо должна была привести к катастрофе. Начинать в этой области не с того конца, искать регулярности в таких сложных явлениях, которые никогда нельзя встретить дважды в одинаковых условиях, не могло привести ни к чему иному, кроме как к выводу, что нет никаких общих законов, никаких внутренних необходимых связей, обусловленных неизменным характером составных элементов, и что единственной задачей — в особенности экономической науки — является описание исторических изменений. Только из-за этого отказа от подобающих методов анализа, вполне устоявшихся в классический период, стало считаться, что в общественной жизни нет других законов, кроме сотворенных человеком, и что все наблюдаемые явления представляют собой просто продукт социальных или правовых институтов, всего лишь исторические категории и никоим образом не проистекают из основополагающих экономических проблем, с которыми приходится сталкиваться человечеству.