Индивидуальные отношения

Тревога усиливается от непонятности, необъяснимости поведения человека, который предлагает тебе индивидуальные отношения. Согласитесь, трудно найти логическое объяснение хорошему к себе отношению, особенно если мы не чувствуем себя заслужившими такого отношения. Так что, если кто-то хорошо к нам расположен «просто так», то это, с большой долей вероятности, «не просто так». Если же к нам положительно расположен терапевт, то есть другое удобное объяснение: «у него работа такая» и так далее. В жизни, как известно, всегда есть место интерпретации… В любом случае, возникает своеобразная неловкость. Движимый страхом перед индивидуальными отношениями человек способен на странные и подчас даже экстравагантные поступки – он то начинает играться, дурачиться, а то и вовсе пытается как-то задеть, уязвить другого человека, создать ему какую-то проблему. Он словно бы проверяет тебя – действительно ли ты «такой хороший», каким «пытаешься казаться»? Разумеется, для психотерапевта такое – провоцирующее – поведение человека не будет удивительным, и он найдет способ справиться с возникшим сопротивлением. Если же эта сложная коллизия чувств разворачивается в отношениях между двумя людьми, не отягощенными специальными знаниями и не понимающими природы этого странного напряжения между ними, то подобные защитные реакции могут оказаться разрушительными для зарождающихся отношений.

Впрочем, главной преградой для достижения индивидуальных отношений является и продолжает оставаться содержательность. Мы боимся собственной открытости, боимся сами себя, когда хотим довериться, боимся того, что хотим доверять. В этом страхе мы цепляемся за содержательность. Страх же всегда с легкостью находит новые поводы для тревоги, создает катастрофические прогнозы будущего, подыскивает обоснование для любой панической идеи.

Впрочем, если возникающие индивидуальные отношения не были просто транзиторными, то чувство уверенности, подлинное ощущение доверия появляется. Вероятно, это связано с ощущением некого восстановления собственной утраченной целостности. Подлинное неодиночество – это состояние, которое трудно подделать. Если же описывать ситуацию феноменологически, то следует сказать, что между двумя рождается что-то неразделимо «общее» – само это пространство индивидуальных отношений, – к чему оба испытывают принадлежность. Кроме прочего, это «общее» приносит им ощущение радости, дает чувство защищенности, поддержки, понятости, принятости.

«Встреча двух пар глаз, – пишет С.Л. Франк, – скрещение двух взоров – то, с чего начинается всякая любовь и дружба, но и всякая вражда, всякое вообще, хотя бы самое беглое и поверхностное “общение”, – это самое обычное, повседневное явление есть, однако, для того, кто хоть раз над ним задумался, вместе с тем одно из самых таинственных явлений человеческой жизни – вернее, наиболее конкретное обнаружение вечной тайны, образующей самое существо человеческой жизни. В этом явлении совершается подлинное чудо: чудо трансцендирования непосредственного самобытия за пределы себя самого, взаимного самораскрытия друг для друга двух – в иных отношениях замкнутых в себе и только для самих себя сущих – носителей бытия. И это есть еще иное чудо: через откровение “ты” и соотносительное ему самораскрытие меня непосредственное самобытие в этом трансцендировании как бы встречает и узнаёт свое собственное существо – в известном смысле себя самого – за пределами себя самого – именно в “другом” – в динамически-живой реальности непосредственного самобытия, которое идет, однако, в противоположном обычному направлении – в направлении извне во-внутрь». «Динамическое исхождение из себя самого, – продолжает С.Л. Франк чуть дальше, – здесь совпадает с опытом вхождения извне в меня чего-то мне подобного, мне однородного – чего-то или, точнее, кого-то, сущностно со мной связанного на тот лад, что он есть нечто я-подобное за пределами меня, и в этом смысле могущее быть названным – на неадекватном конкретному соотношению отвлеченном языке – противоестественным именем “другого” или “второго” “я”»⁷⁷.