Индивидуум-ство

я тут же цепенею. съёживаюсь. уменьшаюсь в размерах.

а ведь это моя профессия – словами и музыкой людей пронзать насквозь.

но ты свои фразы произносишь так, что после них в запой уйти хочется. пластом лежать неделю за неделей. перестать мыться, бриться, зубы чистить. одичать.

да, конечно, это и твоя профессия – словами бить, эмоциями манипулировать, но тебе она даётся проще.

она у тебя в крови.

так исторически сложилось.

народ ваш – творческий, восприимчивый, рыдай и вешайся. он веками и пишет, и поёт, и танцует, и мается. и всё, что он из себя выплёскивает – вызывает желание и сжечь, и сохранить. как у вас такое получается?

как у тебя такое получается?

иногда я ощущаю себя не живым человеком, а существом, с которого можно снять слепок. ответы которого можно в рукопись вставить без последующей вычитки. у меня мурашки косяками плывут по телу каждый раз, когда я вдруг в персонажа твоей истории перевоплощаюсь, когда в действующем лице своё лицо различаю.

вздор.

давай ты прекратишь это делать. хотя бы со мной. экспериментируй над рукописями, над редакторами, над верстальщиками, а не над нами.

просто пообещай.

просто скажи, что я для тебя – реален и осязаем.

прошу, скажи.

я, честно, не буду спорить, не буду бесчинствовать, не буду связки рвать. хотя обычно я спорю со всеми подряд. заткнуться не могу. тирады так и льются из меня. я всех переговорю. всех перебью. всех утомлю. непреднамеренно обижу.

иногда – преднамеренно.

я это умею. практикую.

но знаешь что?

что?

меня больше беспокоит не то, что я для тебя – источник красноречия. не то, что мы раним друг друга своими словоизвержениями. и даже не то, что в данный момент у нас разные точки дислокации (хотя это поправимо, я бы помог средствами, помог бы знакомствами, чтобы устроить всё), меня беспокоит наше будущее, когда ограничения на передвижение снимут, и ты уже не сможешь защищаться этими своими головными регистрами, этими своими отговорками про закрытие границ.

это всё очень просто написать. и крайне трудно реализовать. ты не понимаешь. ты мечтатель. ты не представляешь, как это: уехать из своей страны и очутиться в чужой, без возможности вернуться, без возможности отступить, если у нас всё будет плохо. я не утверждаю, что у нас всё будет плохо, но допускаю этот вариант. и не пытайся меня убедить, что ты не размышлял об этом. я не поверю. невозможно не размышлять об этом, когда мы не провели бок о бок, в смысле – физически, хотя бы сутки. но я не мечтатель. я реалист. я в суровой стране выросла. на развалинах старого союза играла. из арматуры и кирпичей домики для кукол строила. и смолу хвойного дерева вместо жвачки жевала.

серьёзно?

без шуток. я вроде бы должна бесстрашной быть. пробивной. с плеча рубящей. скачущего коня в ступор вгоняющей. равнодушно переступающей порог пылающей хаты. да? но я – трус. и я боюсь. я боюсь, что благополучие изменит меня. абсурд? абсурд. но если благополучие действительно изменит меня, если оно мой стержень спрессует в плоскую пуговицу – то как мне себя уважать? что мне тогда делать?

просто жизнью наслаждаться. представляешь – это не возбраняется. жизнью наслаждаться. в моей стране, где не нужно жевать смолу хвойного дерева.

возможно. вполне возможно, что твоя страна сможет принять меня, что я привыкну к ней и полюблю её. почти уверена, что полюблю.

полюбишь.

и всё же я не буду её частью полноценной. я останусь приезжей, прибившейся, щенком и сиротой в глаза заглядывающей. той, которая может очнуться на её улицах в полном одиночестве. на мели. без друзей, без работы, без угла. я не хочу этого. я не хочу оказаться бесполезной для вас, не хочу оказаться полезной лишь для того, чтобы стать героиней твоих печальных сочинений. только не печальных.

ты слышишь себя? улицы? одиночество? ты бред несёшь. ты бредом своим меня обижаешь.

прости меня. прости. я не хочу тебя обижать, моё эмоциональное солнце. я хочу мысль завершить. можешь дальше не читать. можешь удалить, не глядя, слова мои о том, что наш разрыв не станет для тебя глобальной проблемой. что ты ранишь меня авансом. что ты создашь два десятка пронзительных и честных песен про то, как тебе хреново и грустно, выпустишь новый альбом, который меня в лепёшку скатает, который каждой своею строкою изобьёт, каждой нотой изувечит, – и будешь, в общем и целом, доволен результатом.

какая же я сволочь.

а потом, частично исцелившись, – уйдёшь в толпу восхищённую, в проверенный круг приятелей и приятельниц, в тур масштабный.

вот же ублюдок.

а я – даже книгу не напишу. даже повесть. увы, бунин из меня – никакой. а если напишу – то упаду в объятия депрессии затяжной, реабилитации муторной.

травмоопасный негодяй.