Индивидуум

— Но так и есть! Может, я всегда была такой, а? Когда вглядываюсь в зеркало, я не знаю, кто я такая, — призналась она и тут же прикусила язык. Сболтнула лишнего. Но Фри не смогла удержаться, настолько доверяла Павлу. — Я вижу незнакомку, себя из прошлого. Ту, которую Вселенная захотела стереть, понимаешь? А я не хочу быть слабой и ненужной, как она. Не хочу иметь с ней ничего общего.

Павел хмуро склонил голову набок.

— Если тебе это так важно, то поменяй в себе что-нибудь. Стиль одежды, например. Не знаю, волосы отрежь? Или покрась. Ты здесь среди своих, чувствуй себя свободно! И будь кем хочешь. — Он рассмеялся. — Тебе бы пошел фиолетовый.

На это Фри неуверенно улыбнулась. Какое странное предложение.

— Но если я никогда не смогу манипулировать? Или призывать оружие? Что я смогу сделать для общего дела?

— Ты сможешь сделать всё, на что способна. И даже больше и лучше остальных. Просто своим путем. Не убивайся так. Мы найдем для тебя другой способ.

Фри смотрела на эту сцену, и в груди разливалась теплота. Павел очень поддерживал ее на первых порах. Заставил тренироваться в ближнем бою, спуску не давал. Возможно, только благодаря его урокам она до сих пор жива. И, вопреки его прогнозам, Фри все же начала манипулировать. Непостоянно, тяжело, но она смогла.

Но эта травма, о которой говорил Павел, — та самая, уничтожившая ее память подчистую. Фри сконцентрировалась на ней изо всех сил. Цеплялась за ощущения и образы, ведь именно они вели к той самой заросшей трещине в ее душе.

— Фри… — вдруг зашелестело в мыслях. Прямо как при пробуждении после потери памяти. Странное глупое имя свободы, за которое она зацепилась, как за якорь. — Фри…

Хранители. Фри давно помнила их черно-белый образ, хоть и не могла связать его ни с чем увиденным. Но он ее пугал и вгонял в оцепенение. Почему? Этот вопрос она задавала себе так часто, что уже перестала обращать на него внимание. Пока эти два абсолютно одинаковых лица не вышли из тумана памяти, не собрались в четкий образ, хищно улыбающийся и пожирающий. Фри помнила ворота, старые образы черно-белых цепей, которые перекрывали темные каменные створки, не давая им открыться. И вот теперь ворота свободны, но всё еще закрыты. Фри же видела цепи в прошлое пребывание здесь, так куда они делись? И когда? Было ли их исчезновение причиной всех странных вещей, которые теперь с ней творились?

Она догадывалась об ответе. И вглядывалась в черно-белые глаза. Единственный осколок уничтоженной жизни.

Они смеялись

— Пока что тебе лучше не привлекать к себе внимание, правда? — спросил один из них.

— Так будет безопаснее. Для тебя же. Ты ведь ничего еще не умеешь, не понимаешь, — весело промурлыкал второй.

Что они сделали с ней? Зачем? Фри пыталась стать меньше, еще незаметнее, скрыться от всепроникающего взора. Каким же тяжелым он был!

— Ты даже не представляешь, какие свершения тебя ждут.

— Мы проследим за этим.

— Мы проследим за всем, — говорили они оба тогда в далеком прошлом. В обстановке, которую Фри никак не могла вспомнить.

Она крепко зажмурилась и закрыла уши руками, лишь бы отбиться от настойчивого звона. Но он превратился в их голос, насильно вдолбленный в голову.

— А когда ты будешь готова — найди нас.

— По ту сторону жизни.

— По ту сторону смерти.

— Мы будем посреди.

— Если осмелишься.

— Мы поможем.

— Вопросом.

— Ответом.

— Советом.

Хранители хохотали и проникали в темноту опущенных век. Их смех сотрясал мысли, само бытие, делая Фри еще крохотнее, мелкой пылинкой на их жизненном пути.

Все громче, громче.

Фри испуганно распахнула глаза, чувствуя, что ее сердце вот-вот треснет от напряжения, и с удивлением уставилась на шары света под потолком. Она тяжело вбирала в себя воздух, стараясь успокоиться, дергано переводила глаза с места на место, пока не увидела Нерман.

— А ты быстро, — констатировала та. — Нашла что искала?