Индотитания

Дядюшка Чпок находился на месте. Губы его были обиженно надуты. Открыв ворота, он сказал Аэку:

— А ведь именно я учил тебя пользоваться пращой. И где благодарность?

Аэк весело посмотрел на Чпока, положил на землю мешок, порылся в нем и достал нож. Он протянул его со словами:

— На, возьми.

Чпок схватил подарок, благоговейно прижал его к груди и заявил:

— Я всегда говорил, что ты, Аэк, хороший человек. Спасибо тебе.

Аэк махнул на него рукой, обернулся к Ие и впервые с ней заговорил.

— Ну что, пойдем? — спросил он, улыбаясь.

— Куда? — напряженно переспросила она.

— За мной, — ответил Аэк.

Ия неопределенно пожала плечами и сделала шаг вперед.

Они шли по лесной тропинке, все дальше и дальше оставляя за собой стойбище. Тропинка была неширокой, но хорошо протоптанной, и потому идти было легко. Ия спросила:

— Еще далеко?

— Да, — ответил Аэк. — Два дня пути.

— А ночевать мы будем где? В лесу?

— Да. В лесу.

— А если встретится киклоп?

— Киклопы здесь не живут. Они живут на островах и в горах, а это далеко отсюда.

— А если сатиры?

— У меня есть нож. С ножом сатиров можно не бояться.

Ия помолчала несколько минут. Потом неожиданно спросила:

— Ты на меня сердишься?

Аэк остановился, и Ия уткнулась в мешок, висевший у него за спиной. Аэк повернулся к ней, взглянул в глаза и спокойно ответил:

— За что же на тебя сердиться? Ты ни в чем не виновата.

Он слегка обнял ее, потом отстранился и продолжил путь. Ия двинулась следом. Спустя несколько минут она сказала:

— Прости меня. Ты ведь знаешь, что у женщины нет выбора. Женщина подобна ножу, который висит у тебя на поясе. Его можно обменять на все, что захочешь. Ты ушел на охоту, а Пук забрал меня к себе. Мои родители получили выкуп, и я стала его женой. Я говорила им, что ты вернешься и заберешь меня к себе. Но родители сказали, что ты нищеброд. Что ничего у тебя нет, и вся твоя семья такая же, как ты.

— Я знаю об этом, — не оборачиваясь произнес Аэк. — И повторю еще раз: я ни в чем тебя не виню. Хватит об этом. Все закончилось.

Некоторое время они шли молча. Потом Ие надоело молчать, и она спросила:

— Так куда мы идем? Ты перебрался в другое стойбище?

— Нет, — ответил Аэк. — Мы идем к морю. Там нас ждет лодка.

— Мы поплывем по морю? — испугалась Ия.

^{- Да}.

— Ты что?! Ведь по морю могут плавать только боги! Мы обязательно утонем!

— Не утонем.

Ия резко остановилась и закричала:

— Я не поплыву в лодке! Верни меня обратно!

Аэк обернулся и приказал:

— Ты будешь делать то, что я скажу.

— Нет!

Аэк вздохнул и влепил оплеуху. Голова Ии дернулась, глаза наполнились слезами, нос захлюпал, и губы произнесли:

— Ну, что стоишь, веди.

— Ох уж эти женщины, — удивился Аэк.

Он повернулся и пошел по тропе дальше. Ия, шмыгая носом, отправилась за ним.

На ночлег устроились под большим раскидистым буком. Аэк захотел было, чтобы Ия влезла на дерево, но посмотрел на ее живот и решил не заставлять ее карабкаться по ветвям. Он просто расстелил медвежью шкуру на земле, уложил в нее женщину и накрыл оставшейся половиной Пукового приданого. Шкура оказалась дырявой, но большой. Аэк поймал себя на мысли, что испытывает к Пуку благодарность за его жадность. Ему было совсем не жаль наконечника для копья, который он отдал за шкуру. Он знал, что сможет выковать таких наконечников сколько угодно за довольно короткое время. А вот шкура оказалась кстати. Аэк бы никогда не подумал, что женщине понадобится именно это. Но, глядя на уснувшую Ию, он испытывал глубокое чувство удовлетворения от того, что она спит в тепле и безопасности. Безопасность, кстати, зависела только от него, поэтому Аэк сел, прислонился спиной к стволу дерева, взял в руку нож и, прикрыв глаза, погрузился в легкую дрему.

Разбудил его неясный шум, долетавший откуда-то справа. Аэк тихо вскочил на ноги и замер. Ия безмятежно спала. В лесу блуждали багряно-желтые отблески костра и доносились звуки свирели, наигрывающей незатейливый, но щемящий душу мотив. Аэк, еще раз взглянув на спящую Ию, встал на ноги и прокрался к звукам веселья. По мере продвижения к огням шум становился сильней. Аэк раздвинул последние ветви и увидел большую поляну. Там веселились от души.