Indrik_2011_Yugoslaviya

Югославией и СССР «о дружбе и союзе» и военного соглашения (военной конвенции) к нему. Проекты предусматривали, что в случае нападения на одну из двух стран другая незамедлительно окажет ей помощь всеми своими вооруженными силами¹³⁹. По сути, имелось в виду, чтобы СССР взял в тот момент Югославию под полную и гарантированную военную защиту.

Но впечатление Симовича, что советское согласие на переговоры означает и принятие югославского предложения о военно-политическом союзе, было ошибочным: в телеграмме Молотова Лебедеву 31 марта с поручением передать югославам, что правительство СССР готово к немедленным переговорам, вообще не упоминалось, о чем переговоры будут вестись¹⁴⁰. И на самих переговорах в Москве, происходивших 3-4 апреля, советская сторона отвергла югославские проекты, прямо указав, что их подписание немедленно повело бы к слишком нежелательному осложнению между СССР и Германией. Взамен правительство СССР предложило комбинацию, предусматривавшую заключение лишь договора о дружбе и ненападении, но с одновременной негласной договоренностью о снабжении югославской армии вооружением. Делегация Югославии неохотно, но приняла это. Ибо считала важным советское обещание о тайных поставках вооружения и рассчитывала на то, что предусмотренное советским проектом договора взаимное обязательство не оказывать никакой помощи государству, которое бы напало на какую-либо из стран-участниц договора, заставит Гитлера опасаться, что в случае агрессии против Югославии Германия лишится снабжения горючим из СССР. Однако после того как Молотов 4 апреля уведомил германского посла в Москве о подписании советско-югославского договора, намеченном на вечер того дня, а посол недвусмысленно дал понять, что это вызвало бы отрицательную реакцию в Берлине, Кремль в стремлении ослабить такую реакцию изменил свой собственный проект договора, понизив предусмотренные в нем обязательства до уровня взаимного соблюдения нейтралитета. Гаврилович сначала посчитал необходимым согласиться и на это, но затем, спохватившись, югославская делегация заявила о несогласии с формулой о нейтралитете и сообщила о случившемся в Белград. Ввиду чего подписание договора вечером 4 апреля не состоялось. А Гаврилович в Москве и югославское правительство через полпредство СССР в Белграде пытались убедить советское руководство, что упоминание о нейтралитете как основе политики, которой будет придерживаться СССР, если Югославия подвергнется нападению, может лишь поощрить Германию к агрессии¹⁴¹.

В итоге Сталин, то ли вняв их доводам, то ли стремясь быстрее устранить возникшее препятствие к заключению договора, согласился отказаться от формулы о нейтралитете. И под утро 6 апреля договор, датированный 5 апреля, был подписан. В нем говорилось, что если на одну из договаривающихся сторон нападет третье государство, другая договаривающаяся сторона «обязуется соблюдать политику дружественных отношений» с той, которая подверглась агрессии¹⁴². А на импровизированном банкете, состоявшемся в кремлевском кабинете Молотова сразу вслед за подписанием договора, в присутствии лишь десятка с небольшим непосредственных участников, Сталин предложил, чтобы югославы безотлагательно связались с советским генштабом для решения вопросов о срочных поставках вооружения в Югославию. В результате уже 6 апреля утром в генштабе состоялись переговоры с Симичем, где была достигнута конкретная договоренность об отправке для югославской армии вооружения и боевой техники, и их сразу стали готовить к переброске в Югославию¹⁴³.

Поскольку исследователи до сих пор так и не располагают документами тогдашнего советского руководства, в которых бы содержались данные о том, из каких перспективных замыслов исходил Сталин, заключая советско-югославский договор, в историографии высказываются разные предположения об этих замыслах. Есть авторы, по мнению которых советский руководитель хотел этим ускорить нападение Германии с ее союзниками по «оси» на Югославию, чтобы с помощью создания нового театра военных действий на Балканах связать на время руки Гитлеру и таким образом отсрочить возможную нацистскую агрессию против СССР. Согласно другой оценке, советско-югославским договором Сталин надеялся, наоборот, вынудить фюрера, чтобы тот воздержался от атаки на Югославию и вступил в переговоры с Москвой о достижении нового компромиссного соглашения, подобного советско-германским договоренностям 1939 г. и способного устранить либо хотя бы существенно отодвинуть военную угрозу третьего рейха Советскому Союзу, а вместе с тем обеспечить интересы Кремля в ряде спорных с Германией районов, особенно на Балканах и в зоне черноморско-средиземноморских проливов. Встречаются и попытки совместить обе точки зрения, представив их в качестве разных вариантов сталинского замысла на случай того или иного развития ситуации¹⁴⁴.