Indrik_2011_Yugoslaviya

Особенно острые проявления левого радикализма, дискредитировавшие партию и возглавляемое ею движение, все в большей мере критикуются. Выдвижение прямых социально-революционных лозунгов оценивается как неправомерное. Дается установка на то, чтобы борьбу с четниками, равно как с любыми другими силами, которые бы рассматривались как политически враждебные, вести сугубо на основе обвинения («разоблачения») их в коллаборационизме и препятствовании делу освобождения Югославии от захватчиков. Эта установка становится затем долговременной основой политического курса КПЮ, а соответственно, народно-освободительного движения. Окончательный итог был подведен решением, которое руководство КПЮ приняло 19 июня 1942 г. В нем то, что было свойственно «левому уклону», оценивалось как «ошибки», носившие «сектантский характер». При этом, однако, утверждалось, что политическая линия самого руководства КПЮ была «правильной», а упомянутые «ошибки» представляли собой ее «крупное искажение». Ответственными за такое «искажение» назывались руководящие партийные функционеры Черногории и особенно Герцеговины, на которых, таким образом, перекладывалась и вина за указанное явление. Они же подлежали строгому наказанию⁵⁴.

Произошедшая, таким образом, новая корректировка линии КПЮ, во многом скорее тактического характера⁵⁵, не могла, однако, изменить тяжелого положения, сложившегося для основных партизанских соединений вследствие как «левого уклона», так и упомянутых выше крупных операций, предпринятых с конца марта до середины июня 1942 г. германскими и итальянскими войсками, силами НГХ, а также четниками в Черногории и Санджаке, Герцеговине, Восточной Боснии. В итоге партизаны потерпели там поражение, им пришлось оставить названные территории. Тем же решением руководства КПЮ, принятым 19 июня 1942 г., предусматривалось вынужденное движение всей вытесненной оттуда крупной партизанской группировки во главе с Верховным штабом на запад - в направлении Западной Боснии и Хорватии⁵⁶.

Происходившие с тяжелыми боями в течение лета - осени 1942 г. продвижение этой группировки в Западную Боснию, ее выход туда и развернутые там действия привели в конечном счете к возникновению возможности резкого расширения массовой базы партизанских сил. Они стали быстро пополняться за счет масштабного прилива в них тамошнего сербского населения. Этот регион в основном находился в германской военной сфере НГХ и в 3-й итальянской зоне, из большей части которой, а также из некоторых мест 2-й зоны Италия как раз в середине 1942 г. стала выводить свои войска, заменявшиеся силами НГХ. И в итоге большинство сербов региона видело в партизанах единственную действенную защиту от усташского режима, связывало с ними надежду на выживание и национальное существование⁵⁷. Там образовалась новая значительная территория, более или менее контролировавшаяся партизанскими силами. Ее центром стал город Бихач, где разместилось руководство КПЮ и народно-освободительного движения.

Очень важным было то, что данная территория имела непосредственную связь с рядом примыкавших или близких районов Хорватии, где тоже происходил подъем партизанской борьбы, во главе которой стояли коммунисты. В этих районах все более массовую базу партизан также составляло преимущественно сербское население. Участие в нем хорватов было невелико, в основном это были члены КПЮ и СКМЮ, левоориентированные активисты, шедшие за компартией. Даже позднее, в 1943 г., хорваты продолжали составлять значительное меньшинство среди партизан Хорватии, но хорватские коммунисты были в первых рядах⁵⁸.

На территории, оказавшейся под партизанским контролем, продолжалось осуществление линии КПЮ по созданию народно-освободительных комитетов, игравших роль местных органов повстанческой власти. В условиях произошедшего нового подъема движения, во главе которого стояла партия, коммунистическое руководство к середине ноября 1942 г. решило учредить «нечто вроде правительства под названием Народный комитет освобождения Югославии». Об этом 12 ноября Тито сообщил по радиосвязи в Москву Димитрову⁵⁹. В сущности, этот орган прямо противостоял бы эмигрантскому правительству, поддерживавшему четников Михайловича. Но советская сторона через Димитрова наложила запрет на создание такого органа в качестве повстанческого правительства, которое бы было противопоставлено югославскому правительству в эмиграции. Ибо в Москве исходили из интересов отношений СССР с западными союзниками и не хотели возможных серьезных осложнений по поводу Югославии. Димитров в ответной радиограмме прямо указывал на это обстоятельство и инструктировал Тито, чтобы проектируемому комитету был придан характер общеполитического органа народно-освободительной борьбы, а не структуры власти⁶⁰. Тито подчинился коммунистической дисциплине, о чем уведомил Москву⁶¹.