Indrik_2011_Yugoslaviya

Уже в первом послании, датированном 8 января, глава английского правительства сообщил Тито о решении прекратить британскую военную помощь Михайловичу и оказывать ее «только вам». При этом Черчилль отметил, что Лондон был бы рад, если эмигрантское правительство уберет Михайловича из своего состава, но подчеркнул невозможность для англичан просто отшвырнуть короля Петра II. И в осторожной форме выразил надежду, что « с обеих сторон», т.е. партизанской и королевско-правительствен-ной, будет прекращена полемика. Об этом своем послании Черчилль проинформировал Сталина, считая, что решение югославского коммунистического лидера в огромной мере зависит от хозяина Кремля⁵⁴. Тито, заинтересованный в налаживании отношений с Лондоном, дипломатично ответил 28 января, что будет, «насколько это позволяют интересы наших народов», «избегать ненужной полемики» и «не создавать в этом смысле неприятностей союзникам»⁵⁵. И тогда Черчилль сделал шаг дальше: 6 и 7 февраля Тито получил послания, в которых ему задавался вопрос, готов ли он к объединению с королем в деле совместного ведения войны при условии, что король отставит Михайловича с занимаемых постов⁵⁶.

Тито путем обмена радиотелеграммами с Георгием Димитровым тут же проконсультировался об английских предложениях с Москвой. Там решили, что целесообразно согласиться на сотрудничество с королем Петром II, однако при сохранении формулы, принятой на II сессии АВНОЮ: вопрос о монархии будет окончательно решен народом после освобождения Югославии. Но за такой компромисс с королем Сталин счел теперь необходимым добиваться от Лондона, чтобы эмигрантское правительство вообще было ликвидировано и НКОЮ признан в качестве единственного правительства Югославии, а Петр II подчинился бы законам АВНОЮ. Эта позиция, о которой Димитров сообщил 9 февраля 1944 г. Тито, встретила согласие последнего и была принята им к исполнению. В тот же день, 9 февраля, глава НКОЮ изложил ее в качестве своего ответа в послании Черчиллю⁵⁷. Но британский премьер в послании от 25 февраля (Тито получил его 9 марта), не вдаваясь в конкретное обсуждение данных требований, выразил по этому поводу пожелание, чтобы в обмен на увольнение Михайловича и «других плохих советчиков» король получил от Тито приглашение вернуться в страну и непосредственно принять участие в борьбе с оккупантами. Одновременно Черчилль уведомил о том, что англичане отзывают свою миссию при Михайловиче⁵⁸. Руководство новой Югославии сочло, однако, никак невозможным допустить возвращение Петра II. О чем Тито и известил 26 марта главу британского правительства⁵⁹. Английский план повис в воздухе, равно как и план СССР и Тито о признании НКОЮ в качестве единственного югославского правительства.

Югославское эмигрантское правительство после советского заявления в поддержку решений II сессии АВНОЮ, опубликованного 14 декабря 1943 г., попыталось для укрепления своего положения улучшить отношения с Советским Союзом. 18 декабря премьер-министр Божидар Пурич передал через посла СССР Н.В. Новикова предложение советскому правительству заключить двусторонний договор о взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве. Но уже четыре дня спустя был получен отказ Москвы. Советское правительство ответило, что пока не может принять сделанного предложения «виду неясности положения» в Югославии⁶⁰. Более того, в начале февраля 1944 г., когда Сталин посчитал, что Тито пора потребовать роспуска эмигрантского правительства, советская сторона нанесла этому правительству и публичный удар: в опубликованном ТАСС сообщении были преданы гласности как предложение Пурича, так и факт советского отказа. Причем на сей раз отказ был объяснен «профашистской ролью генерала Михайловича, до сих пор считающегося югославским военным министром», и - что еще важнее - образованием НКОЮ, «поддерживаемого широкими народными массами Югославии»⁶¹. Эта позиция пропагандировалась советскими средствами массовой информации, популярными изданиями⁶². А когда югославский посол в Москве Станое Си-мич и военный атташе подполковник Миодраг Лозич, уже длительное время все более критически относившиеся к политике Михайловича и эмигрантского правительства, обратились 10 марта 1944 г. к Тито с заявлениями, что порывают с этим правительством и отдают себя в распоряжение Тито, НКОЮ и АВНОЮ, указанные заявления были демонстративно обнародованы 11 марта в «Правде», и советская сторона отказалась принимать какого-либо нового эмигрантского посла. Вместе с тем взаимоотношения дипломатического представительства СССР в Каире с находившимся тогда там югославским эмигрантским правительством стали холодными и контакты между ними сходили на нет⁶³. Формально сохранявшиеся дипломатические отношения на деле оказались с состоянии замораживания.