Индукция страсти

Коробочка. Сознание возвращает меня в спальню Бланш, и я ощущаю, как дотрагиваюсь пальцами до гладкой поверхности белоснежного зеркального столика. Она забрала оттуда не документы, спрятанные на дне футляра для украшений. Она вернулась, чтобы забрать шприц, спрятанный для последнего решающего хода в её игре. Это было жизненно важно для неё, и вновь обман. Не будет такая женщина, как Бланш Фокс, рисковать всем, ради каких-то документов. Она не могла предположить, что на неё нападут и ранят Кьяру. Но вот шприц она должна была забрать с собой, спрятав его в моей спальне, чтобы не позволить случиться осечке. Она, действительно, изучила меня и все варианты, которые я пытался тщательно скрыть от неё. Она помогла им, не оставив нам ни единого шанса на спасение, считая, что сделала всё верно. И так больно оправдывать её сейчас, выбирая хоть какой-то слабый и глупый шанс отыскать во всём этом смысл. Парадокс, но я это буду делать, потому что верю её словам. Верю в то, что чувства оказывают давление на сознание намного сильнее, чем любой наркотик. Они самое мощное оружие и в то же время самое напрасное. Чувства могут испытывать те, кто умеет мечтать, а это уже психологическое отклонение. Большинство из нас подвержено этому, и мне не жаль, что я оказался в их числе. Я получил невероятное наслаждение от возможности побыть хоть немного человеком. И я безумно завидую тем, кто может быть таким постоянно. Обладать даром, потерянным в мире жестокости и насилия, власти и стремления к первенству. Деградация, заслуживающая полного и масштабного истребления, чтобы навсегда стереть с земли таких животных, как мы.

Удар по лицу вырывает меня из губительных воспоминаний, и я пытаюсь дёрнуться от боли в ноющей скуле и металлического привкуса во рту. Язык прикусил. Но могу лишь приоткрыть глаза, перед которыми плывут мутные круги желтоватого цвета. Тяну носом и ощущаю вонь едкой травы с примесью воска и сандаловых нот. Жмурюсь, чтобы зрение было лучше, и снова осматриваюсь. То вещество, что мне вколола Бланш, имеет довольно мощный эффект, но моя кровь приняла слишком много яда, чтобы позволить туману держать меня в своих лапах столько, сколько бывает у обычных людей. Хоть она это и сделала, но я уверен, Бланш подобрала дозу с расчётом на то, чтобы я смог двигаться к началу посвящения.

Перед моими глазами опускается лицо Нейсона. На одном глазу, который я прожёг сигаретой, повязка, и теперь он выглядит ещё более отвратительным, чем раньше.

– Неприятно, да, Эйс, знать, что тебя снова обманули? – Довольный своей колкой фразой и считающий, что ударил меня по болевой точке, он улыбается.

– Надо было… язык тебе поджечь… хотя… Бланш уже делала это… неприятно, да, знать, что ты не такой умный? – Сипло отвечая ему, шумно дышу.

– Я это переживу, а вот что будет с тобой, никто не угадает, – выпрямляясь, он замахивается и ударяет меня кулаком по скуле, отчего голова дёргается в сторону, и я сплёвываю кровь.

– Привыкай, Эйс, к тому, что с этой ночи ты больше ничего не почувствуешь, – бросает он, пока я отмечаю, что сижу на металлическом стуле. Мои руки сзади закованы в кандалы. Широкие. Железные. Тяжёлые. От них идут две цепи, прикреплённые по бокам к полу. Из наручников я мог бы выбраться, а здесь даже пытаться не собираюсь, это бессмысленно. Ноги ничем не связаны, но я сейчас не буду двигать ими. Чувствую подошву своих ботинок и медленно поджимаю пальцы, чтобы проверить – как долго ещё будет действовать укол Бланш. Придётся тянуть время, если я поднимусь сейчас, то тут же рухну.

Я нахожусь один в большой комнате, скорее всего, это подвал. Без окон. Без какого-то, проникающего снаружи уличного освещения. Вокруг только свечи. Их огромное количество. Разных размеров и форм. Они жутко воняют, отравляя мои лёгкие с каждой секундой. Передо мной мраморный камень, по форме и высоте похожий на место для жертвоприношения. Но он новый, точнее, на нём ещё никого не убивали. За ним следуют три ступени и ещё одно возвышение, предполагаю, для главного, чтобы он мог всё видеть. И сейчас он смотрит на меня, желая найти хоть одно непроизвольное движение моего тела, которое ему подскажет о том, что я больше не обездвижен. Нет. Не покажу. Я даже в таком состоянии легко могу не шевелиться.