Индустрия Холокоста

Постоянные конфликты израильтян с США по политическим вопросам достигли своего апогея в 1956 г., когда Израиль вместе с Англией и Францией начал военные действия против националистического лидера Египта Гамаля абд-эль Насера. Хотя быстрая победа Израиля и аннексия им Синайского полуострова привлекли общее внимание к его стратегическому потенциалу, США продолжали смотреть на него лишь как на одну из многих точек региональных интересов. Поэтому президент Эйзенхауэр принудил Израиль к полному и практически безоговорочному уходу с Синайского полуострова. Во время этого кризиса лидеры американских евреев до какого-то момента поддерживали усилия Израиля не идти на уступки американцам, но в конечном счете, как вспоминает Артур Герцберг, "они предпочли рекомендовать Израилю лучше послушаться Эйзенхауэра, а не перечить пожеланиям президента США".[17]

Оставаясь объектом периодических приступов любви к ближнему, Израиль вскоре после своего основания исчез из поля зрения еврейской жизни в Америке. Для американских евреев Израиль фактически не имел значения. В своем исследовании 1957 г. Натан Глезер писал, что Израиль "удивительно мало влияет на внутреннюю жизнь американских евреев".[18] Число членов Сионистской организации Америки упало с нескольких сот тысяч в 1948 г. до нескольких десятков тысяч в 60-х годах. Накануне июньской войны 1967 г. лишь один из 20 американских евреев брал на себя труд посетить Израиль. При повторном избрании Эйзенхауэра в 1956 г., сразу же после того, как он принудил Израиль к унизительному отступлению с Синайского полуострова, и без того значительная поддержка евреями этого президента еще более усилилась. В начале 60-х годов Израиль даже подвергся за похищение Эйхмана осуждению со стороны части идеологов еврейской элиты, например Джозефа Про-скауэра, бывшего председателя АЕК, историка из Гарвардского университета Оскара Хандлина и находящейся в собственности евреев газеты "Вашингтон пост". "Похищение Эйхмана, — считал Эрих Фромм, — это акт беззакония точно такого же рода, что и те, в которых были повинны и нацисты".[19]

Еврейские интеллектуалы Америки по всему политическому спектру оказались особенно равнодушны к судьбе Израиля. В подробных исследованиях леволиберальной еврейской интеллектуальной сцены 60-х годов Израиль почти не упоминается.[20] Непосредственно накануне июньской войны АЕК провел симпозиум на тему "Еврейская самобытность здесь и сегодня". Лишь трое из 31 участника — "лучших умов еврейской общины" — вообще упомянули Израиль, а двое из них лишь для того, чтобы принизить его значение.[21] Ирония судьбы: единственными из известных еврейских интеллектуалов, кто до июня 1967 г. поддерживал связи с Израилем, были как раз Ханна Арендт и Ноам Хомский.[22]

Потом разразилась июньская война. На США произвела впечатление демонстрация превосходящей силы Израиля, и они решили включить его в свои стратегические владения. (Еще до июньской войны США стали осторожно склоняться в сторону Израиля, когда правительства Египта и Сирии в середине 60-х годов начали проводить все более независимый курс.) Поток военной и экономической помощи хлынул, когда Израиль стал заместителем американской державы на Среднем Востоке.

Для еврейских элит Америки подчинение Израиля власти США было находкой. Сионизм возник из той предпосылки, что ассимиляция — это умственный призрак и что на евреев всегда будут смотреть как на потенциально нелояльных чужаков. Чтобы преодолеть это противоречие, сионисты стремились создать родину для евреев. В действительности проблема после основания Израиля обострилась, во всяком случае для евреев диаспоры, — упрек в двойной лояльности получил, таким образом, свое овеществленное выражение. Парадоксально, но существование Израиля после 1967 г. облегчило ассимиляцию в США: теперь евреи были на фронте и защищали Америку — собственно "западную культуру" от отсталых арабских орд. Если до 1967 г. Израиль воплощал в себе страшный призрак двойной лояльности, то теперь он стал гарантом сверхлояльности. В конце концов, не американцы, а израильтяне сражались и умирали ради защиты интересов США. И в отличие от американских солдат во Вьетнаме израильские бойцы не позволили унизить себя выскочкам из третьего мира.[23]

В соответствии с этим еврейские элиты Америки внезапно открыли Израиль. После войны 1967 г. можно было праздновать военные успехи Израиля, потому что он обратил свое оружие в верном направлении — против врагов Америки. Его военный потенциал мог даже облегчить вхождение во внутренние круги американской власти. Если раньше еврейские элиты могли предоставить лишь пару списков еврейских подрывных элементов, то теперь они играли роль естественного партнера Америки в ее новейшем стратегическом оплоте. С второстепенных ролей они вдруг выдвинулись на первые среди персонажей драмы холодной войны. Израиль стал для американских евреев таким же стратегическим оплотом, как и для США.