Иней

— Нет, так не интересно, — констатировал я. — Давайте-ка вы мне поподробнее расскажите, что у вас тут. В сети нихрена непонятно, ни деталей, нихрена. А если у вас тут такая жопа, что никто не вернётся — так нахера тут жить? — пожал я плечами. — Радоваться надо, что можно в места поприличнее перебраться. Без масок этих дурацких, — деликатно потыкал я на два шрама-пролежня, ведущих к носяре колобка.

Совсем надутый колобок выдал мне такую историю (умеренно врав, что я проверил крабкоммом — ну мало ли). Итак, этот новый мухосранск начали осваивать лет двести назад, из-за трёх факторов — условно-пригодной к обитанию планеты, это раз. Возможности ведения тут сельского хозяйства и добывать в системе воду для корабельных реакторов, это два. И, расположенной поблизости, беспланетарной системе с голубой звездой, с россыпью очень богатых на вкусные минералы астероидов.

Сотню лет всё было замечательно, но астероиды выработали. Безусловно, не все, но рентабельные ресурсы вытянули. И… всё. Тут с Миллениосюками сыграла хреновую шутку половинчатость, пограничность их Мира. Всё у них было «почти». Почти невозможно жить — но в масках можно. Почти можно развиваться — но нихера нет ресурсов и технологий, а их жратва тут, в зажопинске никому толком и не нужна.

Причём, будь тут мёртвый и опасный Мир — корпы-владельцы были бы ДОЛЖНЫ забрать работников, сворачивая производство. Но и этого не было, а за сотню лет выращивания жратвы и денежного если не изобилия, то благосостояния, местные расплодились, как сволочи. То есть, то что могло быть «аграрным форпостом», который корпы ДОЛЖНЫ забрать оказалось планетой. Погранично влезающей в параметры «благополучные обитаемые Миры». И всё — корпы уже нихера не должны. Свернули оборудование, щедро оставили орбитальную станцию «на бедность» и пожелали ебаться, как местным захочется.

После этих весёлых раскладов местные семейства, с более-менее вменяемыми деньгами и образованием сделали Нью Мухосрпанску ручкой, ещё сильнее обеднив пул технологий и образования, пожелав бывшим землякам «денег нет, но вы держитесь».

И вот, сотню лет, четыре поколения планета бултыхается на границе «дикости». При этом, у них образовалось какое-никакое самосознание национальное, культура там и искусство — торгаш, посещающей планету раз в полтора года как раз и вывозил местные поделки, к которым я подошёл и с интересом поразглядывал. Ну так, антуражненько и вообще — симпатично.

То есть, колобок, конечно, свою немереную планетарную власть (которая, в условиях поголовной вооружённости населения, была скорее «общим контролем»), но столь ретиво колыхался он именно из-за этого «национального самосознания». Патриот, понимаешь.

— Ну, в общем, понятно. Только дети-то причём, например? — резонно задал вопрос я. — У них ни шансов, ни перспектив. Станция ваша разваливается, лет через пятнадцать-двадцать в негодность придёт, раз у центрального компа блоки памяти сбоят, — вильнувший круглый взгляд показал, что я прав, — И к вам прилетят пираты. Или корпы под видом пиратов. Пара миллионов рабов на блюдечке, — хмыкнул я.

— Два миллиона сорок одна тысяча. И у нас есть оружие, — насупился колобок.

— Древние карамультуки, половина которых выдаёт половинную мощность, если вообще работает. Два Доса с плазменным резаком — и вы САМИ начнёте отдавать молодёжь посмазливее, загоняя их в рабские бараки. Потому что так — они выживут. А остальных сожгут, — жёстко уронил я.

Колобок смотрел на честного Краба меня, как на публичного врага, даже глазки свои круглые прищурил.

— Что. Ты. Хочешь? — грозно полюбопытствовал он, отбросив политесы.

— Говорил же, люди на производство и обслуживание нужны. А ты мне тут про самобытность лапшу на уши вешаешь, — честно ответил я. — В общем, Голова, могу тебе приложить выход. Не подарок, но уж всяко лучше рабских бараков и полей костей. А последние будут. Если прилетят пираты, а тем более корпы — живых свидетелей не оставят.

— Ну?

— А ты не понукай, не запряг, — резонно уточнил я. — В общем, планета у вас дерьмо. Но не совсем, конечно. Иней мой во многом похуже — у нас даже алюминиевых огурцов на стальных полях не вырастишь. И холодно, бля! — припомнил я, передёрнувшись пару рейдов в высокие широты.

— Ресурсы у тебя…

— А я с тобой не меряюсь, — напомнил я. — Просто говорю, что планета у вас дерьмо, но не совсем. И жизнь такая. Но если у вас тут такой патриотизм невозможный, предлагаю: вот мне нужен пяток тысяч человек. В принципе, можно и десяток трудоустроить, не пропадут. Или даже так — в две смены могут работать. По месяцу, доставка ко мне и обратно — за мой счёт. Бесплатно, — меценатствовал я.

— И?

— Вот ты болтливый какой, — осудил Голову я. — Уровень образования у вас тоже дерьмо. И не рассказывай сказки, что у тебя под гузном десяток тысяч высококлассных техников спрятано: не поверю. Десять человек на всю планету вряд ли наберётся. А это значит что?

— Что?

— Что их придётся учить, — ответил я, задумавшись, посмотрел на рака.