Инъекция страха

И ситуация сразу стала ясна. «Подопечная». Хорошее слово, старинное, совсем не стыдное. Можно произносить, открыто и честно глядя жене в глаза. Хотя черт их разберет, что там у отца с этой непонятной женщиной, которую никто в семье воочию не видел. Вполне вероятно, что ничего запретного. С точки зрения отца, она была очень молодой — возраста Андрея. Во время предыдущих скандалов с супругой, он однажды воскликнул: «Неужели ты не понимаешь, она же мне как дочь!» Ну что ж, пусть будет «как дочь». Сестричка, значит, появилась. Вдруг и в самом деле грехи молодости жгут человека? Так или иначе, но отец увлеченно участвовал в ее судьбе, постоянно звонил кому-то по ее делам, переживал, даже с домашними порывался обсуждать проблемы этой надоевшей всем женщины. В общем, тратил уйму времени. Мало того, беспрерывно возил ее туда-сюда на «Волге», тратил семейный бензин. Это было слишком, но заинтересованные лица культурно молчали. «Подопечная» работала бухгалтером на той же торговой базе, при которой отец устроился подрабатывать в качестве «водителя с машиной». Он мечтал, чтобы «как дочь» встала во главе собственного бизнеса, после чего, надо полагать, успокоился бы наконец и устроился шофером уже в ее фирму. Смешно, если бы не грустно. Мать терпела все это безобразие, стиснув зубы, поскольку отец регулярно обижался: «Да как ты не понимаешь, ничего из того, что ты думаешь, у нас с ней нет, нет, нет!»

Терпеть-то терпела, но изредка срывалась — вот и сегодня не выдержала…

— …Не выдержала я, Андрюша, — объясняла мать. — Ты представляешь, он собирается сегодня эту, подругу нашу, в Кавголово на машине везти! Она, видите ли, путевку в дом отдыха взяла, на лыжах любит кататься, а с лыжами и с вещами на электричке — не любит, оказывается. Родного сына не мог по врачам повозить…

— Опять ты со своим занудством, — поморщился Андрей.

— А что, я разве не права? Если б не твоя капсула в животе и не браслетик твой биологический, или какое там название правильное, ты бы наверняка не разболелся. Наездился по городу в самый мороз.

— Если б не вставные зубы… — напомнил он. Вернее, зубной протез сам о себе напомнил, но собеседница этого не знала. Чутким ухом женщины, ощущающей себя виноватой, она уловила иронию.

— И ты тоже хорош! Не дал мне спать, всю ночь шастал взад-вперед. Саша пришел — разбудил, когда уходил — опять разбудил. Что за необходимость такая — по ночам в гости шляться? Радио на полную катушку включилось… Ты же знаешь, если я проснусь, мне трудно потом заснуть, лежу и мучаюсь.

Ее упрек был справедлив. Вообще, все упреки, которые она высказывала или хранила в себе, обладали стальной, непробиваемой правотой, но сил извиняться или оправдываться не осталось. Андрей вернулся в спальню, измученно опустился на кровать и спросил:

— Что тебе папа рассказал такого смешного?

Она словно не заметила вопрос:

— Между прочим, если бы я нормально выспалась, то, я думаю, не прицепилась бы к нему. Хочет в Кавголово — и пусть едет. Мне-то что?

— Ага, — понял Андрей, — получается, я во все виноват. Мне не привыкать. Скажешь ты или нет, о чем тебе нужно на папу донести? Он так шумно об этом просил…

— Перестань, Андрюша, не обращай внимания. Не знаю я, что с нашим папой творится, с ума, по-моему, сошел… Лучше сам скажи — почему Саша ночевать не остался? Ты выгнал гостя, что ли? А? Что ты говоришь?

Андрей лег и закутался в одеяло.

— Дети малые, — был его ответ. — Идите, покупайте свой унитаз.

6. ПРОБУЖДЕНИЕ

Сон — как хрустальный фужер на краю стола. Чуть задень, и все разбилось.

Все разбилось, когда зазвонил телефон. Впрочем, было ли в жизни этого человека хоть что-то цельное, хрустальное? Состояние болезненной дремы, по крайней мере, длилось не более получаса, не успело превратиться в большой красивый монолит. Так, остались на память раздробленные кусочки счастья. «Разбудили, сволочи!..» — стонал Андрей, мучительно путаясь в собственных ногах.

Звонки были междугородними. Стоило осознать это, и прежняя мысль сменилась новой: «Зоя! Наконец-то!» Человек допрыгал до аппарата босиком, в страхе опоздать, сорвал трубку и крикнул: «Да!» Голос не слушался, речевой центр продолжал спать. Разум проваливался, вновь и вновь возвращаясь на подушку. «Это, наверное, Псков! Надо же, как быстро, молодцы…»

Чему он радовался? Что он смог бы сказать жене, которую просто-напросто хотел проконтролировать, поддавшись идиотскому импульсу ревности?

«Да, это я…»