Инъекция страха

В словах, оброненных сытым Сашей, ему неожиданно почудилось НЕЧТО. Зависть? Насмешка? Нечто недоброе — тенью скользнуло по комнате, вызвав острое желание заслониться. Бумаги, лежащие в нагрудном кармане рубашки, жгли сердце. Знал ли о них чокнутый майор госбезопасности, скрывался ли намек в его невинном вздохе сожаления? «Конечно, нет!» — взял себя в руки Андрей.

Баба Уля умерла год назад. Ровно год — именно вчера семья отметила скорбную дату. Отец с матерью ездили на кладбище, потом посидели, помянули — небольшим кружком, только жены не хватало, Зои. Баба Уля, очевидно, была непростой женщиной. Властной — да; со вздорным, капризным характером — да; но дело совсем не в этом. Упомянутая «непростота» особенно зримо проявилась после ее смерти. Во-первых, в первые же дни завяли все цветы, жившие с ней в квартире. Их было немного, но — все. Во-вторых, по определенным датам начали лопаться стаканы из стеклянного набора, принадлежавшего когда-то ей и подаренного внуку Андрею на свадьбу: первый лопнул на сорок дней, а второй — как раз вчера, на годовщину. Баба Уля словно напоминала о себе таким эффектным способом. Еще у нее был кот, живший теперь вместе с родителями. Этот кот исхитрился пробраться в комнату, где лежала покойная хозяйка (пока тело не успели унести) и нагадил ей на живот. Чертовщина. Наконец, унитаз, который треснул опять же вчера, ни раньше, ни позже…

— Что бы все это значило? — спросил Андрей, завершая увлекательный рассказ.

— Ничего бы это не значило, — зевнул гость. — В таких сказках нет смысла, точно тебе говорю. Как профессионал. Всякие лохи накручивают вокруг смерти свои сопли, потому что страшно. Извини, Андрюха, я не про вашу семью, я вообще.

«Профессионал чего?» — мысленно откликнулся хозяин. Вслух же, разумеется, согласился:

— Да, все правильно. Смысл один: пожил сам, дай другим.

— Мне лично интересно совсем другое: что будет, когда лопнет последний стакан из вашего сервиза?

— Н-не знаю… — Андрея передернуло. Непринужденная, казалось бы, реплика, а как зловеще прозвучала! Новый намек? Он уточнил: — Ты имеешь в виду, не случится ли чего-нибудь с нашей семьей?

— Я же сказал, мистикой не интересуюсь! — скривился Саша. — Я про другое. Будешь ли поминать свою бабулю, когда стаканы кончатся?

Он захохотал, искренне и не зло. Оказалось, опять шутка!

— Стаканы!.. — трясся он. — Ненавижу стаканы, из горла удобнее!..

Андрей отвернулся, чтобы не видеть эту красную, щекастую рожу, этот бритый загривок в крупных пупырышках, эти сжимающиеся и разжимающиеся кулаки в дурацких перчатках.

— А кот? — Саша вдруг остановил веселье, поднял руку и толкнул товарища в плечо. Несильно, но точно: того развернуло обратно. — Почему кот насрал на твою бабушку?

И посмотрел — в упор. Андрей окончательно растерялся:

— Ну, наверное, не любил ее. А что?

— Я думаю, наоборот, это знак признательности. У котов все наоборот, чтоб ты знал. Он-то ее любил, в отличие от других.

Теперь Саша откровенно хамил. Что ему было нужно? Зачем он приперся столь рано? Посторонние на первый взгляд фразы, уводящие разговор в сторону, на самом деле крутились вокруг одного и того же. Этот чокнутый раз за разом давал понять, что ему известно «что-то этакое». И Андрей не выдержал, ударил в твердыню лбом.

— Ты мне ночью начал про монету говорить, — дерзко напомнил он. — Давай лучше об этом.

— Про монету? — возмутился гость. — Что — про монету?

— Ну, ты мне страшным шепотом признался, что тебе известно о краже монеты. И об «отказном деле» якобы тоже известно…

— Да я шептал, чтобы маму твою не разбудить, ты, дурак!

— Не обижайся, Саня, я же просто понять хочу. Я ведь тогда, в марте, сам тебе все рассказал, думал, ты мне поможешь. Но Кивинов все равно дело не возбудил.

— И обоснованно, кстати, не возбудил! На хрена вам это «дело», монета ведь не застрахована была!

— Не обижайся, Саня, я просто спросить хочу. В той истории ведь никаких особенных тайн нет и быть не может, кроме одной — кто спер монету?

— Ха-ха, «кроме одной»!

— Тебе действительно что-то известно, или ты все шутишь? Или ты про другую кражу говорил?..

Гость ворочался, почесывался и позволял себе ироничные комментарии. Возможно, желание ДОБАВИТЬ приблизилось к нему вплотную, вызывая жгучее раздражение ко всему на свете. Впрочем, почему он в таком случае сидел и слушал? Когда Андрей закончил вздыхать и жаловаться, наступила Сашина очередь произносить монолог, и он сказал, неотрывно глядя в окно:

— Насчет «другой кражи» — ловко ты ввернул… Нет, Андрюха, ничем помочь не могу. В том районном Управлении у меня никого нет, а искать ради тебя чужой спецконтингент и договариваться с его куратором я не буду. Знаешь, что такое «ограниченный контингент»? Это менты, у которых есть куратор из наших. Дают подписку о работе и работают на двух работах сразу. Обхохотаться. Угрозыск понавешал к себе стукачей, хотя сам тоже на ниточках. Все мы на ниточках, Андрюха. Только тс-с, это жуткий секрет, государственная тайна…