Инерция страха. Социализм и тоталитаризм

Но Маркс не был первым социалистом. Он не был также первым революционером. И не он один понимал, что именно неимущие промышленные рабочие — пролетариат, численность которо­го в то время непрерывно возрастала, представлял собой в тог­дашней Европе потенциальное взрывчатое вещество для революции. "Практичный в великих делах", Маркс был первым, кто поставил своей задачей - в целях "вербовки армии", разумеется, — доказать неизбежность победоносной пролетарской революции, сделать пролетариат избранным народом, призванным проложить путь в светлое будущее. В известном письме к И. Вейдемейеру [15]  Маркс пишет:

"Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства; 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролета­риата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и обществу без классов."

Каким должно быть доказательство? Разумеется, научным; иного не приняли бы в середине XIX века. Но что значит научно доказать? Это значит найти какой-то объективный закон, т.е. закон, не зависящий от воли и сознания людей, подобно закону всемирного тяготения. Где искать такой закон? В экономике, на которую наука во времена Маркса уже начинала распространять свои методы. Так и возникает "исторический материализм", со­гласно которому материальное производство развивается по своим имманентным законам, а воля и сознание людей являются лишь их слепыми орудиями. И развитие производства "с неиз­бежностью" приводит - куда бы вы думали? — к бесклассовому обществу, где все поровну, все справедливо, где человек челове­ку друг, товарищ и брат. Какая мудрость со стороны паровых машин, рычагов первого и второго рода и тому подобных желе­зок!

Концепция Маркса является, по существу, историческим детерминизмом, а не материализмом, причем детерминизм этот нигилистический, отрицающий ведущую роль духовной культуры в истории. Оба эти аспекта Маркс заимствовал из современной ему науки. Но это еще не делает марксизм научным мировоззре­нием, ибо он отвергает самое главное в науке — критический научный метод. По своему стилю мышления марксизм - учение религиозно-догматического типа.

Когда человек основывает свою политическую деятельность на принципе "бытие определяет сознание", он должен непрерывно убеждать себя и других в справедливости этого принципа. Логика борьбы приводит к тому, что этот принцип постепенно преобразуется (на деле, если не на словах) к виду "экономика — все, духовная культура - ничто". И человек становится нигилистом — врагом духовной культуры, а значит, и культуры вообще. 

Марксистский нигилизм

Многих приверженцев марксизма привлекают в нем его пози­тивные аспекты: социалистические идеалы и решимость искать действенные методы для их осуществления. Однако нигилисти­ческий аспект марксизма — это его важнейшая черта, определя­ющая судьбу марксистских политических течений. Именно эта черта была взята Лениным за основу, когда он переносил западное учение на восточную почву. Многое утерялось в процессе переноса, но марксистский нигилизм остался. Он дал чудовищные всходы на новой почве и привел ленинскую партию к массовому уничтожению людей, а затем и к самоуничтожению. Вопрос этот хорошо исследован русскими философами — свидетелями воз­никновения и развития русского марксизма: Бердяевым, Фран­ком.