Инес души моей

Оба офицера служили под командованием выдающегося военачальника маркиза де Пескары, чья утонченная внешность могла ввести в заблуждение. Но под золочеными доспехами и шелковым платьем, расшитым жемчугом, скрывался редкий гений военного дела, что маркиз доказал на деле тысячу и один раз. В 1524 году, в разгар войны между Францией и Испанией, которые оспаривали друг у друга власть над землями в Италии, Пескара и две тысячи лучших испанских солдат исчезли странным образом, будто растворившись в зимнем тумане. Пошел слух, будто они дезертировали, и из уст в уста стали передаваться веселые куплеты, в которых их изображали предателями и трусами, в то время как они, укрывшись в одной крепости, в строжайшей тайне готовили атаку. Дело было в ноябре, и холод пробирал до самой души несчастных солдат, разбивших лагерь во дворе крепости. Они не понимали, зачем их держали там, в холоде и неведении, вместо того чтобы вести в бой с французами. Маркиз де Пескара не торопился, выжидая подходящий для нападения момент с терпением бывалого охотника. Наконец, после нескольких недель ожидания, он подал знак офицерам готовиться действовать. Педро де Вальдивия приказал людям в своем батальоне надеть доспехи прямо на шерстяные накидки — это была непростая задача, потому что пальцы липли к ледяному металлу, — а потом выдал им простыни, чтобы накинуть их сверху Так, будто белые призраки, они, дрожа от холода, шли в полной тишине всю ночь, пока на рассвете не добрались до вражеского форта. Дозорные на стенах заметили какое-то движение на снегу, но решили, что это тени деревьев, колеблющихся на ветру Французы не видели испанцев, приближавшихся белыми волнами по заснеженной земле, до самого последнего момента, когда те бросились в атаку, застав противника врасплох. Эта безоговорочная победа превратила маркиза де Пескару в самого знаменитого полководца того времени.

Годом позже Вальдивия и Агирре принимали участие в битве при Павии, красивом городе с сотней башен, где французы тоже были разбиты. Король Франции, который отчаянно сражался в этой битве, был захвачен в плен одним из людей Педро де Вальдивии. Солдат сбросил монарха с коня и, не зная, кто это, уже собирался перерезать ему горло. Своевременно вмешавшись, Вальдивия не позволил совершить непоправимое и таким образом изменил ход истории. На поле сражения осталось больше десяти тысяч убитых; много недель воздух кишел мухами, а земля — крысами. Говорят, что в тех краях до сих пор в кочанах капусты между листьями часто попадаются раздробленные кости.

Тогда Вальдивия впервые понял, что кавалерия — больше не главная движущая сила победы и что будущее за двумя новыми видами оружия — аркебузами, которые было непросто заряжать, но которые отличались дальнобойностью, и бронзовыми пушками, более легкими и подвижными, чем пушки из кованого железа. Другим важным фактором было участие наемных солдат — швейцарцев и немецких ландскнехтов, известных своей жестокостью. Раньше Вальдивия презирал их, потому что для него война, как и все остальное в жизни, была делом чести. Битва при Павии заставила его задуматься о важности стратегии и нового оружия: он осознал, что безумной храбрости таких людей, как Франсиско де Агирре, не достаточно и что война — это наука, требующая изучения и логики.

После сражения под Павией Педро де Вальдивия, измотанный и охромевший от ранения копьем в бедро — рану ему прижигали кипящим маслом, но она снова открывалась при малейшем напряжении мышц, — вернулся домой в Кастуэру. Он был как раз в том возрасте, чтобы жениться, увековечить свое имя в потомстве и посвятить себя заботам о полях, опустевших из-за небрежения и долгого отсутствия хозяина, как не уставала повторять его мать. Идеальной невестой для Педро была бы девушка с хорошим приданым — оно пришлось бы очень кстати в обедневшем имении Вальдивии. Родственники и священник нашли для Педро несколько кандидаток — все из хороших семей и с солидным приданым. Молодой офицер знакомился с ними, пока заживала его рана.

Но все обернулось не так, как предполагалось. Педро впервые увидел Марину Ортис де Гаэте в том единственном месте, где ее можно было встретить на людях: у дверей церкви после мессы. Марине тогда было тринадцать лет, и она все еще носила детские пышные накрахмаленные юбки. Ее сопровождали дуэнья и служанка, державшая зонтик от солнца над ее головой даже в пасмурные дни. Яркий луч солнца-никогда не касался полупрозрачной кожи этой бледной девочки. У нее было ангельское лицо, белокурые и будто источающие свет волосы, неуверенная поступь, какая бывает у тех, на ком слишком много нижних юбок, и весь ее вид выражал такую невинность, что Педро тут же позабыл все свои намерения укрепить свое имение с помощью приданого будущей жены. Ему по природе были чужды мелочные расчеты, а красота и добродетель этой девицы совершенно его покорили. Хотя она была небогата и приданое сильно уступало прочим ее прелестям, Педро, выяснив, что она еще не помолвлена ни с кем другим, сразу же начал за ней ухаживать.