Инфекции. Как защитить себя и своего ребенка

Картина впечатляющая! Миссионер-португалец в свое время, видимо, постарался, потом с белыми ушло и христианство (во всяком случае, из тех мест), ну а камни там были не ценность, это не соль! Уже потом в отвалах я намыл немало изумрудов. Ювелир в Москве их огранил, получилась небольшая баночка. Но с переездами она где-то затерялась. На память сохранился только кварц с изумрудными друзами, но большой ценности, к сожалению, он не имеет. Еще как-то нашел золотой самородок, выдернул травинку – блестит между корешков. Но моему приятелю повезло куда больше. На охоте он случайно перевернул ногой с виду булыжник, оказалось – аметист или что-то наподобие. Под впечатлением от такой находки я потом тоже немало камней попереворачивал, но все без толку.

Быт тяжелый, палатки, отхожее место – нет, описывать не буду, не для слабых нервов. Я и там умудрялся заниматься гимнастикой. В качестве спортивного снаряда присмотрел небольшой валун из тех, что во множестве были разбросаны на берегу речки внизу. Жара, я попросил кого-то из местных принести ко мне наверх, к палатке, этот камень, и сам пошел под тент в тень. Через какое-то время подходит геолог и говорит: «Ты чего тут рабский труд развел?!». «В смысле?» – не понял я… «Пойди, посмотри!». Я пошел и вижу: о Боже, ну что за идиоты!? Эти два аборигена – а то племя мелкое, от постоянного недоедания все тощие – видимо, решили, что белому доктору нужен для чего-то большой камень, ну и решили сделать приятное! Вместо того камня, что я им указал, выбрали огромный валун и потащили его вверх! Они его катят, валун выскальзывает и катится вниз, те хватают и тащат его опять! В общем, и грех, и смех!

Питание скудное, из запасов – только макароны и рыбные консервы, кормились в основном охотой. Охотились по-браконьерски: ночью с фарами едешь по саванне и светишь мощным фонарем вокруг. Где-то сверкнули глаза – и сразу выстрел! Добывали коз, антилоп…

Однажды после такого выстрела геолог, что стрелял, пошел по траве смотреть, что он добыл. И вдруг с воплями бежит обратно! Прибежал взъерошенный, без винтовки, кричит: «Там леопард раненый!». Ситуация действительно очень опасная, охотник поймет! Мы все с оружием наперевес пошли, прикрывая друг друга и непрерывно озираясь. Леопард оказался там, где его настигла предназначенная козе пуля, рана в итоге была смертельной. Мы его забрали, сделали шкуру. Потом, после захвата и частичной гибели группы наших геологов, ее обнаружили мозамбикские чиновники в вещах, что привезли с места захвата убежавшие во время нападения «охранявшие» нас военные. (Именно так, сам видел: сбрасывали камуфляж, кидали оружие – и в траву, голыми от мирных местных не отличишь!). Чиновники стали нам выговаривать: «ах, шкура, ах, леопард! Ах, Красная книга, ах, вы за это ответите!» Заткнулись только, когда один из уцелевших геологов – плотный сибиряк с очень недобрым лицом – не прикрикнул на них: «А кто ответит за шкуры наших ребят, которых вы там бросили?!».

6. Обучение медицине по-французски

Мы часто жалуемся на низкий уровень нашего медицинского образования, на огромный процент медицинских студентов в столичных вузах, плохо говорящих по-русски, на необорудованность кафедр. Действительно, реформа здравоохранения начнется не тогда, когда минздрав решит предпринять те или иные, пусть самые правильные действия, а тогда, когда мы начнем учить будущих врачей по-другому. Как? Посмотрите, с чем столкнулся я, когда мы с сыном решили, что он идет на медицинский факультет Сорбонны в Париже.

Во французские медицинские школы принимают всех, кто успешно сдал школьные выпускные экзамены – аналог нашего ЕГЭ. Мечтал с детства стать врачом? Жить не можешь без медицины? Считаешь, что это основа дальнейшего финансового благополучия? Шанс дается всем! Но вот дальше приверженность профессии надо доказать очень тяжелым трудом. На второй курс медицинского факультета Сорбонны переходят только 340 человек. Первокурсников набирается обычно 3,5–4 тысячи человек.

И вот начинаются гонки навылет! Периодические тесты определяют твое место среди сверстников, надо прийти к финишу, нет, не первым – у первокурсников такой шанс около 1 %! Дело в том, что подавляющее большинство этих первых 340 мест составляют те, кто проходит это первый курс повторно. Тут главное – не попасть в конец, последние 1000–1500 студентов отчисляются. Остальные, за исключением нескольких очевидных гениев, остаются на второй круг.