Инфекция

Естественно жертва не могла ничего сказать, рот несчастного был надежно заткнут кляпом или заклеен скотчем. Выдержав приличествующую случаю паузу, Витек надевал на шею жертве непрозрачный мешок, затем петлю и давал команду своим бойцам. Те резко вздергивали, а затем отпускали веревку. Под действием гравитации тело казненного летело вниз и на рывке вертикально провисало в полуметре от земли. Если «осужденному» везло, шея ломалась сразу, и смерть следовала мгновенно. В противном случае человек продолжал в течение минуты-другой извиваться, борясь за свою жизнь. Но все было безрезультатно. Селютин дожидался смерти очередного казненного, а затем отворачивался к своей команде и издевательски витиевато кланялся. Мужчины из его компании приветствовали этот артистизм дружным хохотом, и на этом очередная казнь была признана завершенной. И так раз за разом. Даже военные предпочитали обходить компанию Витька стороной и не связываться с ним. И уж тем более никто не рисковал вступать с ним в перестрелку. Одни рискнули. Витек взял живыми троих. Сам потерял двух человек убитыми, причем одного своего тяжелораненого он добил лично, не желая с ним возиться. А вот трое пленных успели пожалеть о том, что не погибли при огневом контакте. Селютин подвесил всех троих на соседних фонарных столбах, предварительно отрубив им кисти рук и ступни. А затем спокойно сел неподалеку на скамейку, закурил и наблюдал, как несчастные умирали от потери крови и болевого шока. Когда все было кончено, Витек прошелся вдоль импровизированной виселицы и пошевелил палкой каждое из тел, пытаясь убедиться, что все трое и правда умерли. Убедившись в этом, он дал отмашку своим людям, и вся компания уселась в две машины и укатила куда-то ближе к центру города. Приближалась темнота, и в темноте можно было не заметить собственной смерти, поймав шальную пулю, коварно выпущенную из-за угла. А смерти Виктор боялся до одурения. Каждый день он просыпался с мыслью, что на этот раз и он простудился, подхватил эту заразу. Однако дыхание оставалось чистым, а температура не поднималась выше тридцати семи градусов, что было для него в пределах нормы. Даже насморк не беспокоил. И так проходил день за днем.

Сейчас он сидел на сиденье рядом с водителем и предавался размышлениям. Днем он дал команду своим людям больше никого не принимать. Их было восемь человек. До злополучной перестрелки с другой командой «карателей» было ровно десять. Однако Селютин был до жути суеверным. Огневой конфликт приключился буквально через час после того, как их стало десять. Поэтому Витька спокойно решил, что судьбу лучше не гневить и остаться ввосьмером.

День за днем проходили одинаково. Витек и его команда по-прежнему вешали людей на улицах Волгограда. Теперь уже «каратели» просто превратились в палачей. Им уже было все равно, мародера они казнят или обычного человека, которого его несчастливая звезда привела прямо в руки к Селютину со товарищи. Витек казнил всех без разбора, кто подворачивался на постепенно пустевших улицах города. Военные обратили уже внимание на его бесчинства и стали его искать. Однако мерзавец словно звериным чутьем угадывал, где появятся патрули и не совался в опасные места.

Постепенно ему наскучило каждодневное однообразие, и он решил, что надо смываться из города. Все равно карантин был уже несколько дней как снят, выходы из города были открыты. Ну а если суждено было столкнуться с военными, значит, можно было бы помериться с ними силами. Витьку наскучило убивать безоружных и беззащитных. Он хотел объявить войну самой системе, которая сначала привела к эпидемии, а потом неудачно попыталась скрыть все следы. Последующие два патруля, встретившихся по дороге из города, были нещадно расстреляны из засады. Ни те, ни другие не успели вызвать подмогу. Зато теперь бандиты обогатились нормальным боезапасом. Самому Селютину автомат был не нужен. В магазине, торговавшем историческим вооружением, он раздобыл себе настоящий средневековый арбалет, вырезанный из цельного куска дерева, и украшенный красивой гравировкой. Теперь он вообще не расставался с ним, и при первом удобном случае испытал его на пригодность. Арбалет оказался надежным. Арбалетный болт мог пролететь не меньше сорока-пятидесяти метров и вонзиться почти до половины в дерево, в которое был выпущен. При этом он был, конечно, несколько громоздким, но Витька не жаловался.