Инфер

– Медведь. – спокойно ответил доходяга. – Черный небольшой медведь. Дивинус, что сошел с ума. Сначала он содрал мне волосы, а затем попробовал натянуть лицо на макушку.

– Медведи часто стараются добраться до лица и глаз. – кивнул я. – Дивинусы же умнее – наверняка понимают, что первым делом таких, как мы, надо лишить зрения.

– Да… Этот понимал… но не спешил… ему… ему нравилось терзать меня. Нравилось издеваться надо мной…

– Медведю нравилось издеваться над жертвой? – задумчиво повторил я. – Хм…

– Нет зверя хуже дивинуса – ведь он совсем как человек…

– Ты спасся?

– Да. Меня спасли.

– Кто?

– Второй дивинус. Пантера. Сперва я почувствовал толчок, потом боль, затем меня отшвырнуло, и сквозь кровь, сквозь красноту, лежа у дерева, я увидел, как яростно схлестнулось два огромных зверя…

– Пантера победила. – уверенно предположил я.

– И очень быстро. Она перегрызла медведю шею и прокусила затылок. Что-то вырвала прямо из затылка. А затем… затем подошла ко мне, схватила клыками за рюкзак, что оставался за плечами и потащила меня. Я потерял сознание. Очнулся же уже у друидов, сеньор.

– Как складно ты рассказываешь. – заметил я.

– Таким людям, как вы, лучше отвечать. И отвечать быстро и без утайки.

– Что потом?

– Меня подлечили. А затем… затем Мать – Старая Мать – что и отправила меня в джунгли на сбор образцов растений для друидов – прочитала мне короткую лекцию. И знаете, команданте Оди, что она мне сказала?

– Удиви меня.

– Лекцию о том, что природа великолепна, чарующая и находится на первом месте по важности. Как-то так… Ни слова о том, что меня ни за что изуродовал спятивший медведь. Ни слова о том, что я ни в чем не виноват! Ни единого слова соболезнования… и друиды – тоже не особо церемонились. Едва я чуть пришел в себя – вытолкали меня на тропу, ведущую к Комерцио, дали с собой флягу с сиропом, снимающим боль… и все.

– Пантеры и друиды. – задумчиво произнес я. – Друиды, что служат системе. И им плевать на раненых дивинусами пеонов…

– Вот и вся моя история. Я просто ушел. Понял, что для меня больше нет места там. И ушел сюда, где Новая Мать куда добрее.

– Ага… и твое имя?

– Нечор.

– Нечор… и ты, раз тебе поручали такие задания, прекрасно ориентируешься в джунглях, разбираешься в растениях и немало знаешь о друидах. – заключил я.

– Что вы, сеньор. Я…

– Чего никогда не стоит делать, так это врать мне. – предупредил я, возвращаясь к поеданию остывающего рагу.

– Я понял, сеньор.

– О друидах позже, Нечор. Давай о Педро – чем тебе не угодил тот ушлепок, и почему ты так рад тому, что он сдох?

– Он бил меня. Не избивал, а… проходя мимо, не забывал отвесить пинка, мог дать оплеуху, мог перевернуть корзину с собранными овощами или плюнуть мне в затылок. Это… это очень неприятно, сеньор, стирать ладонью с затылка чужой теплый плевок. Понимаете?

– Я бы убил. – просто ответил я. – Не сразу, так позже. И убил бы мучительно. А ты почему не убил?

– Я хочу мира. Хочу спокойной тихой жизни, сеньор.

– Почему системе не пожаловался?

– Новая Мать… я не хотел тревожить ее.

– Или ты больше не веришь машинным божествам, Нечор?

Урод промолчал, провел по исполосованному лицу, тронул шишку там, где раньше было ухо. Пожал плечом.

– Ладно. Тогда почему держишься от остальных подальше?

– Я здесь недавно. И… пока не знаю… не знаю, как пояснить, сеньор…

– Еще не разобрался, где люди, а где дерьмо? – понял я его.

– Грубо… но… и я не хочу никого обидеть.

– Ну да. Руку где потерял?

– Отрезали еще тогда, сеньор. Медведь только порвал ее, но началось заражение, потом запястье почернело, пошел запах и…

– И друиды отрубили тебе руку.

– Да. А потом… ну я уже говорил.

– Дали флягу с экологическим чистым обезболом и выпнули на тропу.

– Да, сеньор.

– Ты пялился тайком на навес Педро. Почему?

– Мелочь… мелочь, не стоящая вашего внимания.

– Дай мне ответ, Нечор.

– Статуэтка. – выдохнул калека и впервые взглянул мне в лицо своими серыми усталыми глазами. – Маленькая древняя статуэтка. Темная, но бережно отполированная.

– Сам полировал?

Взгляд Нечора уставился куда-то в стол:

– Днями и ночами. В свободное время. Во время отдыха. Педро увидел… и отобрал. Я просил отдать, а он смеялся и говорил, что отдаст, когда я отсосу у рогатого…

– Что за статуэтка?

– Однажды отыскал в джунглях на старых руинах. Статуэтка юной девушки с корзиной фруктов на голове. Искусная работа древнего мастера…

– Забирай. – кивнул я на навес мертвеца. – Уверен, что ты знаешь даже ящик, где лежит твое сокровище.

– Я… вы… вы уверены, команданте?

– Ты определись уже. – поморщился я. – Либо команданте – либо сеньор.

– Да, сеньор.

– И тащи весь ящик, если утянешь. Не сможешь поднять – притащи ящик полегче. – буркнул я уже вслед забывшему шляпу и проявившему удивительную прыть калеке.

Дожрав рагу, я отодвинул тарелку и искоса глянул на робко подошедшую девушку с чайником и парой кружек. Вторая, прячущаяся за спиной подруги, подалась чуть в сторону, бросила на меня быстрый взгляд смешливых глаз, наклонилась к столу, успев за это мгновение показать все достоинства своей фигуры. На столе оказалось блюдо с еще мокрыми после мытья фруктами.