Infernal

Уже в те юные годы я догадывался, что всё на свете – ради любви. Любовь и боль часто вещи неразделимые. После рокового свидания мы общались заметно иначе. Постепенно меня охватывало чувство вины. Похожие ощущения прокрадывались и в Риту. Я пытался с ней поговорить, загладить всё, но прицельного разговора не получалось. Я стеснялся выражать свои чувства. Рита отдалялась от меня, а поцелуи казались пресными и почти без соли. Но я любил её и поклялся не расставаться, в будущем женившись на ней. Почему бы и нет?! Я ощущал ответственность, и она ценила это.

В конце смены настала пора прощаться. Я пообещал приехать в Москву, бросить Екатеринбург, чтоб мы были вместе. Ритка верила, но плакала, как бы догадываясь, что моим обещаниям не так скоро суждено сбыться. Мы обменялись контактами и зареклись писать письма. Так и расстались на взводе. С послевкусием недосказанного и гримасой недоумения. Спустя неделю я написал ей длинное, откровенное, с кучей грамматических ошибок, но живое, чувственное письмо, где любил, верил, ненавидел, обещал, лелеял, обожал и мечтал о встрече. Через месяц я получил ответ. Её письмо сотворено в слезах – по потрёпанной клетчатой бумаге я понял это. Рита сообщала в нём о своей беременности. Папа рвал на себе волосы и не знал, что делать с будущим внуком. Мучил её расспросами и даже ударил её по щеке, а она лишь разводила руками и просила прощения. Но меня она не выдала, а закончила письмо послесловием, в котором сообщала ужасную весть: папу переводят за океан, и она должна лететь с ним, вместе с нашим будущим первенцем. Адрес она обещает выслать. Обязательно. Как только приедет. Обещала, но не выслала. Я запомнил её фамилию, имя, отчество: Генте Маргарита Павловна. Моя ненаглядная Рита…

История на этом не закончилась. Через три года я всеми правдами и неправдами перетряхнул весь Интернет, искал её по поисковикам, задействуя «Одноклассники» и «Love planet», не считая кучи англоязычных сайтов. Чудо произошло – Маргарита нашлась. Мне удалось определить её местоположение. Недолго думая, я рискнул и послал ей электронное послание. Почти формальное, лишённое былых чувств и страсти, скорее даже из любопытства, чем от былой любви. Честно, я не надеялся получить ответ, но был уверен в том, что она обязательно прочтёт и вспомнит меня. Не ошибся. Рита вспомнила и даже ответила.

Оказалось, что живёт она в штате Нью-Мексико и она замужем за добропорядочным янки по имени Пол Редфорд. Моя Рита Генте превратилась в Маргарет Редфорд (по девичьей фамилии я смог её найти). И она воспитывает чудесную дочку по имени Сьюзен. Рита выслала её фотку – малышка похожа на меня. Чёрт возьми! Реально моя дочка! Я не поверил своим глазам, а потом убедился и собрался лететь в Нью-Мексико, чтоб повидаться с дочерью. Мой порыв тут же угас, когда я прочитал следующий абзац. Рита не отрицала, что Сьюзен принадлежит мне, точнее, принадлежала, но теперь её папа – долговязый Пол, соучредитель строительной корпорации и будущий сенатор штата от республиканцев. Он её настоящий папа, а я всего лишь блудливый кот, оставивший о себе вечное напоминание.

В шестнадцать лет стать отцом – это потрясающе. Но понимать, что тебе никогда не суждено пообщаться с собственной дочерью – невыносимо. Утешает одно – на противоположном полушарии планеты по земле ходит моя кровинушка, пусть и американка, пусть она не увидит настоящего папу, но я уже оставил свой след в истории.

Дальше Рита сообщала, что в будущем не напишет мне, и попросила стереть её из контактов и забыть навсегда – ради её счастья и ради счастья дочери. Естественно, Полу Редфорду вряд ли понравится, если к ним в гости заедет молодой лоботряс из России, предъявляющий права на его ненаглядную дочь. И я смирился с поражением. Старая любовь дала о себе знать, я скачал фотку Сьюзен вместе с целым альбомом мамочки, распечатал и положил в нижний ящик в толстую папку. Напоследок я написал Рите ответ: «Спасибо за дочь! Ты прелесть, как и наша дочурка. Это плод нашей любви. Ты меня не забудешь. Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь ей правду о далёком русском отце. С уважением, Герман Ластов».

Новые письма не приходили. Жизнь неумолимо двигалась вперёд.