Инфернальный охотник - 2.Принцесса ледяного хаоса (СИ)

И однажды она, вырвалась из тех кандалов и цепей. И убила здесь в этом подвале многих. Даже сейчас на бетонных подвальных бункерных стенах глубокие длинные царапины от ее когтей и острых как пики спинных и грудных шипов. Когда Айелет извиваясь черной чешуйчатой громадной черной змей, как шлифовальным камнем почти стерла до основания ступени в этом подвале и исцарапала стены, гоняясь и пожирая острозубой клыкастой дракона пастью всех, кого смогла догнать, продираясь в узком пространстве длинных коридоров и разрушая все вокруг. Пока не вернулась назад в тело Любушкина Валерия, закованное в кандалы и цепи. Прикованного к постели, похожей скорее на некое распятие. С этим цепным кандалам из высокопрочного бронированного титана. И в специальной заизолированной и звуконепроницаемом экранированном от любого внутреннего и внешнего воздействия отдельном с толстыми железобетонными стенами большом подземном авиаангаре.

Уже второй год он здесь, и вот так прикованный к этой чертовой постели. Между двумя мирами и двумя измерениями. Не живой и не мертвый. То впадет в смертный безжизненный транс, то выйдет из него, разговаривая, словно сам с собой. Порой смеется как полный дурачок, а порой громко кричит и ругает всех вокруг женским невероятно красивым мелодичным голосом. Иногда сдвоенным с его мужским, отчего всех кто слышал его, пробирал жуткий ужас. И они поскорей убегали все из глубокого бетонного бункерного подвала наверх. Даже вооруженные военные вопреки всем приказам. Запуская систему тревоги и все системы автоматической охраны. Когда начинает все кругом летать. Все стулья и столы, выплясывая жуткий вальс в кругах и сбивая с ног всех в коридорах по всему бункеру. А железные толстые двери в переходах и на этажах с грохотом и звоном хлопают и создают невыносимую для слуха и ушей обстановку. И это происходит, когда Валерий Любушкин полностью отключался от этого мира. Мира жизни и мира живых. Когда его сознание уносилось куда-то в темноту и терялось в пространстве и во времени. Это происходило, когда он практически умирал. Когда его сердце полностью останавливалось. И отключался сам мозг. Когда впадал в состояние комы.

Вот и сейчас он не знает, умер ли он.

Он разговаривает сам с собой и разглядывает те горящие на вечно красном небе мерцающие огоньками звезды. И не знает, что переполошил вновь весь бункер криками и руганью и всех снова распугал. И они убежали все наверх, боясь повторения прошлых кошмарных событий.

Но ему уже все равно. И ей теперь как-то все равно. Она снова стала им, а он ей. Единым телом и сознанием.

Странно как-то вышло тогда. Она полностью подчинилась ему тогда. И позволила заковать его и себя в эти титановые цепи. И не воспротивилась ему Валерию.

Странное какое-то подчинение. Может, и вправду она его любила. Все эти ее разговоры о любви к нему. Все это странно. Особенно сейчас, когда он в этом странном мире. Красном мире со звездами. И он первый раз здесь. Это она привела его сюда. Но зачем? И он застрял здесь, опять впав сначала в бредовое беспамятство и снова в кому. И он снова умер и воскрес уже здесь в этом мире красного цвета и этих ярких мигающих на небосводе звезд. Над таким же красным океаном.

Зачем это все? Может, она почувствовала некую ответную с его стороны силу. Хотя вряд ли. Просто подчинилась и все. Этакий женский каприз. Как и внезапные вспышки кровожадного безжалостного гнева.

Этот полковник Селезнев приказал его посадить так глубоко почти на самое дно этого железобетонного бункера. В глухой Сибирской тайге. Подальше от городов и селений. Под охраной авиации и ракет. От любого вероятного посягательства кого-либо и так на всякий случай от себя самих же. По приказу высшего командования ВКС. Он теперь был его главным охранником и тюремщиком здесь на отшибе от самой цивилизации.

Этот Виталий Селезнев отобрал все права у его бывшего командира тоже полковника ФСБ Степана Геннадьевича Корнилова. И теперь просто держал Валерия Любушкина здесь под присмотром военных и ученых. Так распорядились сверху. После того как расформировали отдел и после того, как Валерий впал в полное беспамятство и почти не приходил в себя. А когда приходил, то никого не узнавал. И говорил на раздвоенном как язык змеи языке. Порой, срываясь в дикий смех и разговаривая сам с собой. Причем тот, кто слышал его, то слышали даже иногда два голоса общающихся между собой. Мужской и женский.