Инфернальный охотник

Жителя междумирья и далеких запредельных просторов. Мира, где только дикая такая же кровожадная страсть и вечный голод. Где много таких же, как и она ее братьев и сестер. И она ненавидела их демонов. Этих отщепенцев отморозков. Мусор, порожденный злом инфернального мира самого человека. Этих выродков и мутантов темноты. Мусора и отбросов, порожденных не Богом. А, чем-то, вообще инородным. Не свойственным самому Богу. Этот мусор, вышедший из творения ее родного брата золотого левиафана. Бога создавшего этот загробный и реальный мир. Мир людей, ангелов и бесов. Мир, погрязший в дележке и войне. И, идущий к закату и к своей полной неизбежной гибели. Она его любила и ненавидела как своего брата. Как и положено левиафанам. Она дочь своей матери Тиамат. Великого дракона Хаоса. И она здесь посланная ею, чтобы следить за этим и внешним миром. Миром своего отбившегося от рук матери сына. В образе прекрасной восточной красавицы танцовщицы, она сразу же ворвалась в круг кружащихся перед ее теперь личным врагом, таких же красавиц танцовщиц. Таких же, почти голых. В одних золоченых гремящих обвесками лифчиках и плавках и с золотыми поясами на самих бедрах. С развевающимися длинными разноцветными из почти невесомого шелка юбками. Кружащихся вокруг горящего костра посредине самого сада в самом мраке и в самом месте жуткого кошмара. Извиваясь в танце живота, они как дикие змеи кружились перед ним, перед главным демоном Рахмадом Куиб Дель Рахибом. Который сидел в высоком из человеческих костей сложенном троне в окружении своих подчиненных военачальников и командиров подразделений. Черных душ тех, кто сейчас там в том реальном мире спал и видел это все. И пировал на кровавом пиру, возле горящего в саду демонов костра. Они были все здесь. И чеченец Мехмед Джафаров и араб Вагиз Мемильхан. Отморозки те еще и убийцы, отличившиеся зверствами еще в самой Чечне. Потом в Ливии, Ираке. А, теперь еще и здесь. И еще многие из отряд Эгил и Джабхад ан-Нусры. И так, называемых, умеренных. И даже, тех, кто был здесь с самого запада. И она ворвалась в этот круг восточных демонических красавиц танцовщиц. И она была красивее всех. Красивее всех демониц танцовщиц этого кровавого жуткого места. Места, где вокруг летали черные тени и глотали налету текущую с кровоточащих кривых низкорослых черных деревьев кровь. И по кустам сада шарахались мерзкие горбатые черные твари с горящими огнем глазами. И вокруг этого места, где горел яркий инфернальный синим пламенем костер, валялись кучами обезглавленные трупы человеческих голых тел. И их пожирали эти горбатые черные с острыми клыками и оскаленными ртами твари. Которые делили добычу и вырывали ее из когтистых лап друг у друга. А вокруг костра, где кружились в танце живота голые, почти молодые танцовщицы торчали колья. И на них были отрезанные человеческие еще живые головы. С моргающими вытаращенными в ужасе глазами и шевелящими широко открытыми в оскале зубов ртами. Они что-то кричали, но их не было слышно под гром барабанов и звук флейт и свирелей. Который, лился ото всюду из самого тумана и из сознания самого спящего где-то там, в реальном мире боевика и командира отряда Эгил Рахмада Куиб Дель Рахиба, немца по происхождению и той еще твари. Лично убивший многих сирийцев, как солдат, так и гражданских в самом Алеппо. Этой твари, как и его подчиненным ничего не стоило отрезать любому сирийцу голову. Хоть мужчине, хоть женщине. Хоть, даже ребенку. Эта тварь в миру, был порождением черного ислама. И приверженец черных сект. Еще в Германии он этот немец отрастив длинную седую бороду, дал сам себе это арабское имя. И теперь работал на запад.

Выполняя кровавую работу, возложенную самим ЦРУ на его и его подчиненных в самом игиле. Тесно завязанный на Штаты и их пособников. А его черная душа была вот такой. Давно уже не человеческой. Она стала монстром. Кошмарным демоническим монстром. Выродком самого ада. Как и сам ее носитель. И она была здесь, среди таких, же, как сама. И наслаждалась кровавой вакханалией. Во время сна ее носителя.