Инферняня

- Я тебе только мешаю. Я ничего не знаю и вообще...

А Томас сказал:

- Прости. Я слишком задрал нос, да? Я свинья.

- Тогда уж скорее индюк-зазнавала, - я хлюпнула носом, хотела достать из кармана платок, да ведь кармана не было, он в джинсах.

Томас достал из смокинга шикарный бледно-лиловый шелковый платок и положил мне в руку.

Я вытерла глаза. И нос. Улыбнулась ему.

- Вот и молодец, - сказал он. - Спрашивай. Все, что хотела.

- А мы разве не спешим? - проговорила я.

- Нет. Мы прекрасно успеваем... Так, первое, помню, что они ели на десерт в графском саду...

- Ага.

- Помидоры.

- Что-о? - моя грусть улетучилась, как сахарная пудра на булочках от дуновения ветра.

- Не хочешь же ты сказать, что ловила прохожих и сцеживала из них кровь для Мосика?

- Ну. Я... Покупала томатный сок... - виновато сказала я. - По цвету же похоже, я думала, он еще совсем глупый и поверит. Я даже писала на банке...

- Что, интересно? - брови Томаса насмешливо встопорщились.

- Что это кровь первого сорта, - смущенно высказалась я.

Томас захохотал. Я уже хотела было снова разобидеться, но он повернул ко мне абсолютно счастливое лицо и произнес:

- Ты такая фантазерка.

Я хмыкнула. Ну, что есть то есть. Я и правда не без фантазии.

- Уверяю тебя, он прекрасно различит их с расстояния в метров двадцать. По запаху.

- Да?? - вот ужас-то. Что же он обо мне думал?

- Читать он, скорее всего, не умел, - подбодрил меня Томас.

- Почему же они всегда не пьют томатный сок?

- Потому что это скучно, - ответил Томас.

- А другие няни что же?

- Про томатный сок написано в инструкции, - отозвался Томас.

Я хотела сказать: "В той, которую я пишу, тоже", но зачем хвастать, что я будущая знаменитость (хоть и в узких кругах нашей корпорации) - автор лучшей инструкции для нянь?

- Следующий вопрос, - сказал Томас.

- "Соответствующие", - сказала я.

- Ах, да, - вспомнил он и спросил виновато: - Я хоть не больно пнул тебя по ноге тогда?

- Больно, - сказала я. Ну может и не так уж и... Но он так мило раскаивается: глаза его становятся похожими на глаза спаниеля миссис Кривич со второго этажа, а брови так трагично сходятся у переносицы!

- Извини, - сказал он очень мило. То есть со всеми перечисленными мною атрибутами его раскаяния.

Я полюбовалась на них немного... Ну то есть как немного - он кашлянул с какою-то неловкостью и произнес нерешительно:

- Итак, соответствующие?

- Ага, - сказала я.

- Олимпийцы, как и все боги, бессмертны.

- Я знаю.

Ну может про всех богов я и не знала, но про олимпийцев мне же Селия не далее как позавчера сообщила.

А Томас продолжал:

- И они избегают всего, что связано со смертью - например, склепы.

- Избегают? - переспросила я.

- Скажем, для них это не любимые места для прогулок, - сказал Томас.

- Но это значит при необходимости они вполне могли бы туда зайти. Это для них не как... для нас... э-э... космос. Или налоговая.

- Да. Но они предпочитают этого не делать. Говорят, это отнимет у них несколько лет жизни.

Значит, как налоговая.

- Хотя, - продолжал Томас, задумчиво рассматривая противоположную стену, хотя на ней ничего особенного, кроме замысловатой трещины на штукатурке, видно не было, - они же бессмертны, то есть живут бесконечное количество лет. А от бесконечности какое число не отними, останется все равно бесконечность...

Иногда Томас мне кажется слишком заумным. Но потом он сказал:

- Так что их объяснение слишком неубедительное.

- Зачем же они врут? - сразу оживившись, спросила я.

Томас пожал плечами и ответил, заговорщически наклонившись ко мне:

- Если ты бог, признаваться в страхах совсем не по рангу.

- Хи-хи...

- Поэтому они зовут соответствующих - тоже греческих богов, но кто по работе имеет дело со смертью... - сказал Томас и давай перечислять всякие нелепые имена, я запомнила только "Аид" и "Хырон", а может, "Хаврон".Томас еще сказал, что этот Хаврон - перевозчик через реку. Только при чем тут смерть?

Томас поднялся:

- Теперь мы можем идти?

Я тоже вскочила:

- Конечно. А куда?

Томас уже заворачивал за угол, и я как раз догнала его, когда он обернулся, отчего мы едва не стукнулись носами, и ответил:

- К Зевсу.

- Это его Гермес боится?

- Да.

- Но зачем нам к Зевсу?

- Как ты думаешь, от кого он узнал о том, что Селия украла амброзию?

- Думаешь, от Петера?! - вскрикнула я так громко, что какой-то парень в круглых очках шарахнулся от нас и, вписавшись в стену, растерял все свои тетрадки.

Томас приглашающе распахнул тяжелую высокую дверь, мы вышли во двор.

- Но Петер не говорит толком! - уже тише сказала я.

- Думаю, у Зевса на кухне амброзии полно - и детской в том числе.

- Значит, Петер может быть уже взрослый? - поразилась я.

- Его украли вчера утром. Амброзию дают вместо еды?

- Ага.

- Но чем старше ребенок, тем больше может съесть амброзии. Так что... В школу его отправлять можно наверняка.

- В школу никого отправлять нельзя.

- Негативный личный опыт?

Мне вспомнились плевки жеваной бумагой в голову в младших классах и унизительные лапания в старших. Неужели большую часть учеников составляют дети бандитов?

- Бр-р, - только и произнесла я.