Инферно

– Да все нормально. Я вовсе не обижен, – в который раз повторил он. – Я так одеваюсь, потому что хочу, чтобы люди оставили меня в покое и переходили улицу, заметив мое приближение. Все что вы сказали Нику о восприятии других людей правильно, и я на вашей стороне на сто процентов.

– Но все равно это было необдуманно и жестоко, я бы не хотела так обидеть тебя, Эш.

– Знаю.

Ее лицо было грустным, она притянула лицо Эша к себе и поцеловала его в щеку.

– Я хорошего мнения о тебе и рада, что ты друг Ника.

– Спасибо… и на этой ноте я собираюсь испариться, чтобы вы могли переодеть сына, не волнуясь о чувствах, которых у меня нет, – он усмехнулся, затем посмотрел на Ника. – Увидимся завтра, симпатяга. Постарайся не влипнуть в неприятности до этого времени.

– До встречи.

Его мама не разговаривала, пока не ушел Эш, затем повернулась к Нику с таким взглядом, что ему захотелось выставить перед лицом распятие, чтобы отразить надвигающееся зло.

– И как ты объяснишь эту одежду, мальчик, и то, что я слышала от Алекса Пельте о том, что ты вступил в группу? Группа, Ник? Шутишь?

Он пожал плечами.

– Это же безобидно, мам. Я думал попробовать что-то новое.

– Тогда попробуй выносить мусор без моего ворчания. Заправляй по утрам постель за меня. Чисти ванну и опускай стульчак. Я могу придумать тысячи вещей, за которые мне хочется тебя отшлепать, хоть ты и выше меня.

– Ну мам. Не хочу показаться грубым, но ты слишком реагируешь на это. Ты знаешь Алекса и всю его семью. Он порядочный, как и они все. Я играю у него на барабанах. Мелочь. А насчет моей одежды… я ненавижу эти подержанные вульгарные гавайские рубашки, я многие годы тебе об этом говорил. Эш, Калеб, Кириан и Дев и дюжины других людей носят черное все время. И никто об этом не думает, правда.

Она сузила глаза.

– Для тебе я хочу лучшее, Страшилка. Я всю свою жизнь провела с людьми, которые косо смотрели на меня и называли мусором.

– И я был с тобой, мам. И слышал их тоже. И я точно знаю, что ты чувствовала, и клянусь, эти кошмарные рубашки, которые ты заставляла меня носить не спасали от насмешек и оскорблений моих придурков-одноклассников. Если меня и должны оскорблять, то позволь мне выносить это в Dolce Gabbana и настоящих замшевых туфлях, а не в безвкусной одежде.

Прикусив губу, она кивнула.

– Ладно, ты прав. Тебе шестнадцать, у тебя работа, за которую хорошо платят. Как бы я не ненавидела это, но ты мужчина, а не мой малыш больше. Я просто… - она прервалась, тихонько зарыдав.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

– Все хорошо. Я все еще твоя крохотулечка, но я не хочу, чтобы и остальной мир меня так называл. Лишь ты.

Она засмеялась и крепко обняла его.

– Мы та еще парочка, да?

– Нам вдвоем хорошо, тепло, светло и мухи не кусают, – сказал он, цитируя ее любимую поговорку, которую она говорила ему в детстве. Когда он болел или плохо себя чувствовал, она сажала его к себе на колени и шептала ему это, чтобы он почувствовал себя лучше.

Господи, как же он любил свою маму…

Она запустила руку ему в волосы, затем отпустила.

– Ты ел?

– Нет, мадам. Я шел за этим, когда… – он остановился, осознав, что собирался сказать. Ему вовсе не хотелось довести ее снова до слез.

К его облегчению, она сдержалась.

– Я тебе что-нибудь разогрею.

– Спасибо, мама. Буду через секунду. Сначала я собираюсь переодеться во что-нибудь без пятен крови.

Она рявкнула:

– Не смешно.

Не комментируя, он вернулся в комнату и обнаружил Калеба, стоящего у закрытого окна. Резко вдохнув, он быстро закрыл дверь, прежде чем мама заметила еще одного оккупанта и снова разозлилась.

– Ты что здесь делаешь, Кей?

– Проверяю тебя.

Ник нахмурился. Калеб точно не знал об ограблении… да?

– А что?

Калеб отошел от окна и прошел к столу Ника, подвинул стул и сел.

– Случилось нечто странное… Твой отец умирает.

Хотя он и не был привязан к отцу, но новость шокировала его.

– Что?

Калеб медленно кивнул.

– Он плох. Это ты убиваешь его?

– Нет! – сказал он уверенно. – Что за глупый вопрос? Как он вообще попал к тебе в голову? Фу!

Калеб откинулся, чтобы упереть руки в спинку стула.

– Потому что я знаю, что единственный, кто может убить его – это ты, – он замолчал и хмуро посмотрел на Ника, заметив его потрепанную одежду. – Почему ты в крови?

– Быстро соображаешь. Слава богу, что я не истекал кровью на полу, нуждаясь в помощи. С твоей острой наблюдательностью я бы умер десять минут назад.

Калеб фыркнул.

– Не волнуйся, засранец. Я бы прижег рану задолго до того, как ты истек кровью.

– И вероятно получил бы от этого удовольствие.

Калеб сверкнул улыбкой.

– Не так, как насладился бы, попивая твою кровь, но… Так что случилось?

– Меня ограбили на Риверволк.

Он присвистнул.

– Демон? Даймон? Еще какой лентяй?

Ник покачал головой.

– Люди. Алан и Тайри. Они не узнали меня, пока не напали.

Калеб удивленно приподнял брови.

– Они еще живы?

– Алан да. Не уверен насчет Тайри. Я выстрелил в него из пистолета Алана, и он убежал.

Встав со стула, Калеб подошел ближе и с силой схватил Ника за челюсть.

– Эй! – огрызнулся тот, пытаясь оттолкнуть его.