Инферно

— Удачно вы, хлопцы, — сказал старичок, подталкивая нас в сторону кровати. — Садитесь, садитесь! А я как раз суп варю. Вот заодно и пообедаем. Подвиньте-ка стол к кровати, и все уместимся. А я щас ещё стульчик принесу.

— Да как-то неудобно вас объедать, деду… отец Александр, — сказал Иваныч. — У нас есть еда…

— Ну вот ещё, — всплеснул руками священник. — Не по-христиански это! Да и что там объедать-то? Зайцы чуть не сами в кастрюлю прыгают, картоха теперь круглый год, почитай, растет… Так что не обижайте.

C вещами, оружием и собакой в комнатке было не развернуться. Мы отнесли все вещи в тамбур, а Рыжую оставили перед открытой дверью дедовой каморки — от печки веяло жаром, так что проветривание было в самый раз.

Дед вышел и через несколько минут вернулся с железными мисками и ложками в руках.

— Во, солдатские! — похвастался он. — Стекло-то все побило, считай, а железу ничего не будет.

Он принялся разливать по тарелкам овощной суп, что-то среднее между борщом и щами.

— Хлеба нет, — с сожалением покачал дед головой. — А хорошо бы сейчас черного хлебушка съесть… Да видно, не доведется уже.

— Отец, — неуверенно крякнул Иваныч, — так, может, того… По сто грамм за знакомство? У меня как раз последняя бутылочка осталась, что с дому захватил. Думал, с ребятами, как обратно пойдём, выпьем на радостях, да тебя встретили. А?

— Коли последняя, да ещё и отложенная, так нечего и починать, — рассудительно сказал отец Александр. — Да к тому же вы у меня в гостях, не забыли? Я сейчас, кушайте пока…

Он вышел, не забыв предусмотрительно налить в миску суп для Рыжей, щедро навалив туда куски мяса. Вернулся он с винной бутылкой в руках и четырьмя стаканами.

— Во! Только красного вина у меня нет, зато есть белое. Вам как, разбавлять? Али чистый пить будете?

— А это что? — подозрительно спросил Иваныч.

— Спирт.

— Ого! Тогда лучше развести, конечно.

Под суп разведенный спирт пошёл очень хорошо. И вообще, поесть горячего и жидкого после нескольких дней в тайге было очень кстати. Да и сама обстановка непритязательного стариковского жилища после похода по лесу казалась удивительно уютной. Скорее, это заслуга самого хозяина: есть такие люди, с которыми перекинешься парой слов — и уже как будто много лет знакомы.

— Ночевать вам только где? — после того как поели, задумался дедушка.

— Отец Александр, да мы небалованные, — усмехнулся Иваныч. — В лесу на голой земле спали, так что не пропадем.

— Ну, коли так, я вас в казарме положу, — кивнул священник. — Матрасы с подушками есть, двумя али тремя одеялами укроетесь, и хорошо. Крыша над головой есть, а это самое главное.

— Не пострадала казарма-то? — спросил Иваныч.

— Нет, Господь миловал… И в первый раз, и во второй. Несколько стекол повылетало, да мы с других окон сняли да застеклили.

— А остальные казармы?

— Остальные? Нет, две всего нормальных. Эта и демонова. Остальные побило сильно. Снаружи не видно, стены стоят, а крыши-то проломлены.

— Подожди, — подумав, что ослышался, спохватился я. — Демонова?!

— Ну да, — простодушно поморгал на меня отец Александр. — В этой мы с солдатиками жили, а в той, во второй, демон.

Мы переглянулись. Или старик тронулся умом, или…

— А где остальные? — осторожно спросил Дмитрий. — Солдатики?

— Так демон их и пожрал, — просто сказал отец Александр. Он помолчал несколько минут, потом, словно через силу, произнес: — Я и отвел.

Честно говоря, я не поверил. Сама мысль, что можно жить рядом с демоном, казалась чудовищной, невероятной. Не может человек постоянно находиться рядом со слугой сатаны, даже такие, как я или Дима, — пару часов, не более.

Дмитрия занимали более практичные вещи.

— Так он и сейчас тут живет, что ли?!

— Нет, что ты! — замахал на него руками старик. — Уж годков пять как улетел, и слава богу!.. Вижу, не верите вы мне…

— Да нет, почему? — смущенно сказал Иваныч и переглянулся с нами. — Да только…

— Ладно, слушайте, расскажу. — Дед поудобней умостился на стуле. — Тем более на мне грехов столько, что вас в любопытство вводить мне не след. К тому же исповеди мне не получить уже, так хоть вам скажу, может, Господь зачтет мне как покаяние…

Отец Александр перекрестился на икону и забормотал что-то неразборчивое, должно быть, молитву.

Потом он ещё раз перекрестился и хитро посмотрел на Иваныча, который сам не заметил, как вытащил свою жестяную коробочку с табаком и теперь вертел её в руках.