Инферно Габриеля

— Вот и я тоже, — сказал он, кладя пакеты и цветы на барную стойку и бросая выразительные взгляды на ее пальцы.

Джулия вздрогнула, вспомнив, как эротично он слизывал с ее пальцев шоколадные крошки.

— Тебе холодно?

— Нет.

— Но ты вся дрожишь. — Габриель сдвинул брови. — Неужели мое присутствие заставляет тебя дрожать?

— Слегка. А что ты купил? — поинтересовалась Джулия, не желая углубляться в эту тему.

— Пирожные и багет. Тут на углу есть французская кондитерская. Их шоколадный хлеб славится на весь город. А еще я купил сыр, фрукты и сюрприз.

— Какой сюрприз? — поводя носом, спросила Джулия.

— Если я скажу, то это перестанет быть сюрпризом.

Джулия округлила глаза, и Габриель, не выдержав, рассмеялся.

— «Baci», — ответил он, и Джулия замерла в нерешительности.

«Поцелуи?»

Габриеля потрясла ее реакция. Он не понимал, что с нею происходит. Тогда он достал что-то из пакета и, держа на вытянутой ладони, поднес к носу Джулии так, как обычно подносят яблоко лошади, когда хотят ее похвалить.

Однако Джулия лишь смотрела на завернутую в фольгу маленькую шоколадку.

— Я думал, ты их любишь, — огорченно произнес Габриель. — Помню, когда Антонио в ресторане угостил тебя такой же, ты сказала, что просто обожаешь их.

— Обожаю. Но разве ты забыл, что мне нельзя брать шоколад от мужчин? Ты сам запретил, когда водил нас с Рейчел в «Лобби». — Говоря так, Джулия схватила конфету, быстро развернула ее и отправила в рот.

— Я тебе ничего не запрещал.

— Ты что, шутишь? — спросила она, быстро расправляясь с шоколадным лакомством.

— Нет.

— Замечательно. Ты еще назовись инопланетянином и скажи, что только сегодня прилетел на Землю.

— Очень смешно, Джулианна, — сказал Габриель, которому вовсе не нравился такой поворот их разговора. — А если серьезно? Ты действительно считаешь, что я тебе на каждом шагу приказываю?

— Габриель, ты бы и рад не приказывать. Но у твоих глаголов почему-то всегда только одно наклонение — повелительное. Сделай это, сделай то, иди сюда. Кстати, у вас с Полом есть общая черта. Вы оба считаете меня зверюшкой или из зоопарка, или из детской книжки.

При упоминании Пола Габриель нахмурился еще сильнее:

— Если ты о вчерашней лекции, так я просто был вынужден вмешаться. Ситуация становилась неуправляемой. Я пытался защитить нас обоих. К тому же нам надо было поговорить. Джулианна, я столько дней просил тебя о разговоре, но ты с презрением отказывалась встретиться.

— Я отказывалась? С тобой как на американских горках. Только там видно, где подъем, а где спуск. А у тебя полная непредсказуемость. То ты сама нежность и забота, от которых дух захватывает. И вдруг тебя словно подменили. Скажешь такую гадость, так вдаришь, что бежать от тебя хочется, чтобы по стенке не размазал…

Габриель смущенно откашлялся:

— Я прошу прощения за каждый момент, когда был груб и жесток с тобой. Я не имел права так себя вести. — (Джулия что-то пробормотала.) — Джулианна, иногда мне с тобой бывает трудно говорить. Не могу понять, о чем ты думаешь. Между прочим, когда ты сердишься, то становишься более открытой и общительной. Как сейчас.

— Я не сержусь, — фыркнула она.

— Тогда поговори со мной хотя бы чуть-чуть. — Его голос вновь стал нежным. Он даже рискнул провести пальцами по ее длинным, еще не успевшим высохнуть волосам. — Ты пахнешь ванилью, — прошептал Габриель.

— Это твой шампунь.

— Значит, ты считаешь меня властным?

— Да.

— Привычка, — вздохнул Габриель. — Когда годами живешь один, перестаешь следить за своими эмоциями. За речью. Но в дальнейшем я обязательно буду следить и за манерами, и за словами. Что касается Пола и прозвища, которым он тебя наградил… мне оно кажется оскорбительным. Кролики зачастую оканчивают свой путь у нас на тарелке. Я не хочу, чтобы тебя продолжали называть Крольчихой. Но что плохого в слове «котенок»? Мне оно казалось… безобидным и приятным.

— Особенно когда этому котенку двадцать три года и он пытается серьезно заниматься наукой.

— А как насчет того, кому тридцать три и кто видит в тебе умную, привлекательную и сексапильную женщину?

— Габриель, не насмехайся надо мной. Это жестоко, — отпарировала Джулия.

— Я бы никогда не позволил себе насмехаться над тобой… Джулианна, ну посмотри на меня. — Габриель ждал, когда же она поднимет глаза, но Джулия упорно смотрела в пол. — Хочу повторить: у меня и в мыслях не было насмехаться над тобой. Когда девушке говорят, что она умна, красива и сексапильна, в чем здесь насмешка?

Джулия поморщилась и отвернулась.

— Между прочим, «котенок» — слово из лексикона влюбленных.

Джулия покраснела, и, чтобы ее не смущать, Габриель стал раскладывать купленные деликатесы.

— Знаешь, как мне было радостно, что ты спала в моих объятиях? Я могу лишь благодарить тебя за такую ночь.

Джулия по-прежнему избегала его глаз.

— Ну пожалуйста, посмотри на меня.

Когда их глаза встретились, вид у Габриеля был встревоженный.

— Послушай, может, тебе задним числом стыдно, что ты сама пришла ко мне в постель? — (Она покачала головой.) — А мне это напомнило нашу первую ночь, которую мы провели вместе.

— Мне тоже, — прошептала она.