Информатор

Дверь по другую сторону открылась, и вошел надзиратель. За ним брел Джуниор Мейс в наручниках и в стандартном облачении заключенного-смертника: синие тюремные штаны и оранжевая футболка. Следом за ним в комнату вошел еще один надзиратель. Сняв с него наручники, надзиратели вышли.

Джуниор Мейс сделал два шажка и сел за столик на своей половине. Посетителей от него отделяла пластмассовая перегородка. Хьюго и Лейси тоже сели. Первые секунды все трое чувствовали себя не в своей тарелке.

Ему было пятьдесят два года. Волосы – длинные, густые, седые – он завязал в хвост на затылке. Смуглая кожа не посветлела от жизни в изолированном помещении. Большие карие глаза глядели печально. Он был высоким, поджарым, с накачанными бицепсами – наверное, усердно отжимается, решил Хьюго. Согласно делу, его жене Эйлин к моменту гибели исполнилось 32 года. У них имелось трое детей, которых после ареста Джуниора взяли на воспитание родственники.

Лейси подняла одну из телефонных трубок на их стороне комнаты и проговорила в нее:

– Спасибо, что согласились с нами встретиться.

Джуниор, держа в руке трубку, молча пожал плечами.

– Не знаю, получили ли вы наше письмо. Мы работаем в Комиссии штата по проверке действий судей и расследуем деятельность судьи Клаудии Мак- доувер.

– Я получил, – сказал он. – Вот он я. Я согласился встретиться. – Заключенный говорил медленно, как будто обдумывал каждое слово.

– Мы здесь не для обсуждения вашего дела, – вступил в разговор Хьюго. – В этом мы вам не помощники, и потом, у вас хорошие адвокаты из Вашингтона.

– Я до сих пор жив. Наверное, они выполняют свою работу. Что вы от меня хотите?

– Информации, – ответила Лейси. – Имен людей, с которыми мы могли бы поговорить. Тех таппаколов, кто на правильной, на вашей стороне. Для нас это другой мир, нельзя просто так туда заявиться и начать задавать вопросы.

Джуниор прищурил глаза и втянул губы – больше всего это походило на улыбку наоборот. Глядя на них, он кивнул и заговорил:

– Тут такое дело. Мою жену и Сона Разко убили в 1995 году. Мне вынесли приговор в 1996-м, заковали в наручники и увезли в фургоне. Это было до строительства казино, и я не уверен, что могу вам помочь. Им надо было убрать меня и Сона, прежде чем начать строить. Вот и убили Сона и мою жену, а вину повесили на меня.

– Вы знаете, кто это сделал? – спросил Хьюго.

Теперь Джуниор по-настоящему улыбнулся – растянул рот, хотя глаза остались суровыми.

– Мистер Хэтч, – медленно произнес он, – я шестнадцать лет твержу, что не знаю, кто убил мою жену и Сона Разко. Кто-то со стороны, не иначе. Наш тогдашний вождь был хороший человек, но он продался. Чужаки взяли его в оборот, уж не знаю как, только без денег не обошлось, и он решил, что ответом на все будет казино. Мы с Соном боролись и победили на первом голосовании в 1993-м. Они надеялись на выигрыш и уже приступили к земляным работам, чтобы побыстрее начать зарабатывать на казино и окрестных землях. Когда наши люди в первый раз отказались пойти у них на поводу, они решили избавиться от Сона. И от меня заодно. Придумали, как это сделать. Сон умер, я здесь. Казино вот уже десять лет штампует им деньги.

– Вам знакомо такое имя – Вонн Дьюбоз? – спросила Лейси.

Джуниор как будто отпрянул назад и выдержал паузу. Было очевидно, что ответ станет утвердительным, поэтому, услышав «нет», оба сделали пометки в блокнотах – будет что обсудить на обратном пути.

– Не забывайте, я уже давно не там, – выдавил он. – Пятнадцать лет одиночества выедают душу, ум, дух. Я уже не тот, не всегда помню то, что, казалось бы, должен помнить.

– Вы бы не забыли Вонна Дьюбоза, если бы знали его, – поднажала Лейси.

Джуниор сжал челюсти и покачал головой:

– Нет, не знаю такого.

– Полагаю, вы невысокого мнения о судье Макдоувер, – заметил Хьюго.

– Это очень мягко сказано. Она председательствовала на шутовском суде и постаралась вынести обвинительный приговор невиновному. Конечно, она отпирается. Я всегда подозревал, что она знает больше, чем ей полагается. Это был кошмар, мистер Хэтч. С того момента, как мне сказали, что жена мертва, Сон тоже. Потом мне предъявили обвинение, арестовали, упекли в тюрьму. К тому времени систему заточили против меня, и все, на кого падал мой взгляд, были против меня: полицейские, обвинители, судья, свидетели, присяжные. Система прожевала меня и выплюнула. Я глазом не успел моргнуть, как меня подставили, осудили, приговорили и зашвырнули сюда.

– От чего отпирается судья? – спросила Лейси.

– Не хочет признавать правду. Думаю, она знает, что я не убивал Сона и Эйлин.

– Сколько людей знают правду? – поинтересовался Хьюго.

Джуниор положил трубку на стол и стал тереть глаза, как будто не спал несколько ночей. Потом запустил правую пятерню в густые волосы, до самого хвоста на затылке. Медленно подняв трубку, он ответил: