Информатор

Марк Барретт, тоже в фирменной бейсболке, стоял поодаль и пытался представить себе, о чем думает его клиент, отпущенный из тюрьмы, в которой безвинно провел двенадцать лет без извинений, потому что ни у кого не хватило духу признать свои ошибки, без прощания, а так, словно ему хотели сказать: "Катись отсюда подобру-поздорову и веди себя тихо", — без компенсации, утешения, без письма от губернатора или какого-нибудь другого официального лица, без какого бы то ни было заявления со стороны пресс-служб. И вот две недели спустя он оказался в эпицентре внимания средств массовой информации, каждое из которых желало урвать свой кусочек его истории.

Удивительно, но Рон ни на кого не таил обиды. Они с Деннисом были слишком ошеломлены счастьем свободы. Обида придет позже, спустя долгое время после того, как пресса утратит к ним интерес.

Барри Скек стоял на краю поля, тоже наблюдая за Роном и беседуя с другими. Верный болельщик "Янки", он созвонился с администрацией команды и организовал этот визит. Сейчас, во время их пребывания в Нью-Йорке, он был "принимающей стороной".

Фотографы и операторы сняли Рона на поле, после чего краткая экскурсия продолжилась, группа медленно двинулась вдоль линии первой базы во главе с гидом, не устававшим рассказывать о разных знаменитых игроках. Многие из этих историй и биографий Рон хорошо знал.

— Ни одному из игроков никогда не удавалось выбить мяч за пределы стадиона "Янки", но Мэнтл ближе всех подошел к этому. Он сделал бросок с лицевой линии в правый центр, вон туда, — гид указал направление рукой, — на 535 футов от площадки "дома".

— Но один питчер в Вашингтоне бросил еще дальше, — вставил Рон. — На 565 футов. Это был Чак Стоббз.

Знания Рона произвели впечатление на гида.

В нескольких шагах за Роном шла Аннет, как всегда, расспрашивая о подробностях, высказывая суждения, стараясь все понять, хотя она не была бейсбольной болельщицей и в тот момент ее главной заботой было удерживать брата от возлияний. Он сердился на нее, потому что накануне вечером она не позволила ему напиться.

Группа включала также Денниса, Грега Уилхойта и Тима Дюрэма. Все четверо приняли участие в программе "Доброе утро, Америка". Поездку оплатил канал Эй-би-си. Джим Дуайер из нью-йоркской "Дейли ньюс" тоже сопровождал их.

Они вступили на ограничительную линию центрального поля. По другую ее сторону находился Парк славы, в котором были установлены огромные скульптурные бюсты Рута и Герига, Мэнтла и Ди Маджио, а также десятки мемориальных досок в честь других великих "янки". Гид рассказал, что до реконструкции этот маленький уголок едва ли не священной земли составлял часть территории ярмарки. Он открыл ворота, они, миновав изгородь, вошли в вымощенный камнем внутренний дворик и на миг словно бы забыли, что находятся на бейсбольном стадионе.

Рон подошел к бюсту Мэнтла и прочел его краткую биографию. Вехи его спортивной карьеры, заученные еще в детстве, он и сейчас помнил наизусть.

Последний раз Рон числился в команде "Янки" в сезоне 1977 года, он играл тогда в дублирующем составе в Форт-Лодердейле и был настолько далек от Парка славы, насколько вообще может быть далек от него игрок в бейсбол. У Аннет сохранились его старые фотографии в форме "Янки". Когда-то она принадлежала одному из представленных в этом Парке идолов. Большой клуб просто передавал форму знаменитостей новичкам, и, проделывая печальный путь вниз по лестнице дублирующих составов, эти вещи отступали на дальние рубежи, накапливая все больше боевых шрамов, наносимых жизнью. На всех штанах были заштопаны коленки и многократно зашит задний шов. Эластичные куртки были либо ушиты, либо расставлены и испачканы изнутри маркером — тренеры надписывали их, чтобы игроки не путались. Все вещи пестрели пятнами от травы и пота.

1977 год, Форт-Лодердейл, команда "Янки". Рон выходил на поле четырнадцать раз в тридцати трех иннингах. Две победы, четыре поражения и достаточное количество травм, чтобы "Янки" вышвырнули его, когда сезон, слава Богу, подошел к концу.

Экскурсия продолжалась. Рон задержался у доски Регги Джексона. Гид рассказывал о том, как менялись размеры стадиона: когда играл Рут, они были больше, когда Марис и Мэнтл — меньше. Команда кинооператоров все запечатлевала на пленку, снимала даже то, чему наверняка предстояло быть вырезанным.

Как забавна эта суета, подумала Аннет. Будучи ребенком и подростком, Ронни мечтал оказаться в центре внимания, стремился к этому, и вот теперь, столько лет спустя, камеры фиксируют каждое его движение.

"Наслаждайся моментом", — твердила она про себя. Еще месяц назад ее брат был заперт в психушке, и они вовсе не были уверены, что он оттуда выйдет.

Все не спеша вернулись к скамейке запасных и еще ненадолго там задержались. Спеша в эти последние несколько минут вобрать в себя магию этого места, Рон сказал Марку Барретту:

— Я словно бы вкусил капельку того восторга, который они здесь испытывали.

Марк кивнул, но не нашел что ответить.