Информатор

Харио под присягой лгал неумело. Он объяснил серьезно слушавшему его Биллу Питерсону, что был сокамерником Фрица, и хотя поначалу они жили дружно, в ночь Хэллоуина их разговор закончился плохо. Харио выпытывал у Фрица подробности убийства. Деннис не желал их открывать, но Харио без труда заполнил белые пятна сам. Он уверился в том, что Деннис виновен, и не стал этого скрывать. Деннис занервничал, начал метаться по камере, совершенно очевидно, обуреваемый чувством вины, а через некоторое время, посмотрев на Харио полными слез глазами, сказал: "Мы не хотели причинить ей зла".

Деннис не мог спокойно слушать эту чушь и закричал:

— Ты лжешь! Лжешь!

Судья Миллер призвал подсудимого к порядку. Харио и Питерсон продолжили плести свою сказку. По словам Харио, Деннис сокрушался о своей маленькой дочке: "Что ей придется испытать, когда ей скажут, что ее папа — убийца!" А потом Харио выдал и вовсе фантастическую подробность: якобы Деннис признался ему, что Рон принес в квартиру Дебби несколько банок пива и, изнасиловав и убив девушку, они собрали пустые банки, вытерли все отпечатки пальцев и только после этого ушли.

Во время перекрестного допроса Грег Сондерс поинтересовался у Харио, не объяснил ли ему Деннис, как им удалось стереть собственные невидимые отпечатки, оставив при этом десятки чужих. Харио не смог ответить на этот вопрос. Признал он и то, что по меньшей мере шесть других заключенных находились рядом с ними в момент, когда Деннис делал Харио свои "признания", но почему-то ни один из них ничего подобного не слышал. Грег предъявил также экземпляры "заявлений", написанных Деннисом и подписанных Харио.

Харио и без того был уже дискредитирован, но после проведенного Грегом Сондерсом перекрестного допроса и вовсе выглядел полным идиотом. Однако это не имело значения. У судьи Миллера не было выбора, и он передал дело Фрица в суд. По закону штата Оклахома, судья, председательствующий на предварительных слушаниях, не имеет права выносить определение о том, заслуживает ли свидетель доверия.

Суды назначали, потом откладывали. Зима 1987/88 года тянулась долго, Рон и Деннис томились в тюрьме, надеясь, что суд над ними скоро все же состоится. Даже проведя столько месяцев за решеткой, они все еще верили в возможность правосудия и в то, что истина себя покажет.

В результате бесконечных пререканий на совещании суда с представителями сторон одна значительная победа все же была достигнута: судья Джонс приказал разделить процессы. Хотя Билл Питерсон пытался оспорить это решение, в том, чтобы рассматривать дела одно за другим, имелось и несомненное преимущество. Первым следовало вынести на суд дело Фрица и дать возможность газетам довести все подробности до взволнованного и энергично любопытствующего города.

С самого дня убийства полиция настаивала на том, что убийц было двое, и первой (и единственной) парой подозреваемых назначила Фрица и Уильямсона. На каждом этапе — поиска подозреваемых, следствия, ареста, предъявления обвинения, предварительных слушаний — эти двое были словно бы повязаны между собой одной нитью. Пасквили на них печатались в местных газетах рядышком. В заголовках их имена тоже всегда стояли бок о бок: "Уильямсон и Фриц…"

Если бы Биллу Питерсону удалось добиться обвинительного приговора на первом процессе, присяжные на процессе Уильямсона, уже занимая места, искали бы глазами петлю.

Понятие справедливости в Аде сводилось к тому, чтобы судить Фрица первым, а потом — в том же зале, под председательством того же судьи, с теми же свидетелями и отчетами в тех же газетах — Рона Уильямсона.

* * *

1 апреля, за три недели до начала процесса над Роном, назначенный судом помощник его адвоката Фрэнк Барбер обратился с прошением освободить его от дела: он нашел себе работу прокурора в другом судебном округе.

Судья Джонс прошение удовлетворил. Барбер покинул зал суда. Барни остался без помощника — без юридически образованного "глаза", который читал бы ему вслух документы, рассматривал улики, фотографии и диаграммы, представляемые обвинителями его клиента.

6 апреля 1988 года, через пять с половиной лет после убийства Дебби Картер, Денниса Фрица под стражей доставили в зал, на второй этаж Понтотокского окружного суда. Чисто выбритый и только что подстриженный, он был в своем единственном костюме, который мать купила специально для суда. Ванда Фриц сидела в первом ряду, настолько близко к сыну, насколько это было возможно. Рядом с ней находилась ее сестра Вилма Фосс. Они не пропускали ни единого слова из того, что говорилось на суде.

Когда с него сняли наручники, Деннис бросил взгляд в зал и подумал: интересно, кто из почти сотни потенциальных присяжных войдет в окончательную дюжину? Кто из сидящих здесь зарегистрированных избирателей будет вершить суд над ним?