Информатор

– Спустя пару недель мы с ним полетели в Японию. Это была моя первая командировка как бизнесмена, а не как инженера. Я не знал, зачем мы едем, совершенно не представлял.

Пейсли почесал подбородок:

– А когда вы узнали о цели поездки?

– Да очень скоро. Мы должны были договориться с азиатскими конкурентами о ценах и объемах производства.

Пейсли понимающе кивнул. Он знал, что по-настоящему эффективным ценовой сговор становится лишь тогда, когда производство контролируется полностью. Иначе нераспроданный товар затопит рынок и цены пойдут вниз. Сам факт, что конкуренты на лизиновом рынке обсуждали и цены, и объемы, ясно показывал: они знали, что делают.

В Токио, продолжал Уайтекер, они с Уилсоном встречались с руководителями «Адзиномото» и «Киова хакко когио». Затем они вылетели на гавайский остров Мауи, где вновь встретились с японцами. К ним присоединились представители южнокорейской компании «Мивон».

– В первый день мы просто знакомились, – сказал Уайтекер. – Общались, играли в гольф и все такое. На следующий день начались переговоры.

– Кто выступал от АДМ? – прервал его Пейсли.

– Терри. Терри Уилсон. Он активно консультировался со всеми по ценам и объемам. – Уайтекер откинулся на спинку кресла. – Очень скоро я понял, зачем меня послали вместе с Терри: показать мне, как и что делается на встречах по фиксированию цен.

Следующая встреча, рассказывал Уайтекер, была в июне, примерно пять месяцев назад, в Мехико. В сентябре представители «Адзиномото» приехали в Декейтер, чтобы осмотреть лизиновый завод и убедиться, что АДМ говорит правду о своих мощностях. Это важно для переговоров по объемам производства. Позднее Уилсон и Уайтекер прогулялись по американским заводам «Адзиномото», а несколько недель назад участники сговора вновь встретились в Париже для обсуждения цен и объемов производства.

– Вы принесли копии своих отчетов о расходах, о которых мы говорили? – наклонился к нему Шепард.

– Конечно, вот они, – кивнул Уайтекер. Открыв кейс, он вынул отчеты и вручил их Шепарду.

Пролистав бумаги, Шепард увидел, что они документально подтверждают поездки в Токио, Мехико и Париж. Это было первое доказательство сказанного Уайтекером.

– Кто планирует эти встречи? – спросил Шепард.

– Икэда. Он один из акционеров «Адзиномото».

– И когда следующая?

– Наверное, в январе, – ответил Уайтекер. – Где-нибудь в Азии. Вероятно, окончательное решение примет Икэда.

Фиксирование цен невероятно выгодно для АДМ, сказал Уайтекер. Только в прошлом месяце прибыль на производстве лизина составила два с половиной миллиона долларов, а перед этим компания ежемесячно теряла столько же.

– И все это из-за ценового сговора, – добавил он.

Агенты надавили на Уайтекера, спросив, слышал ли он о фиксировании цен на другую продукцию АДМ. Уайтекер кивнул:

– Как раз в последние выходные Мик Андреас и Терри Уилсон съездили на встречу с конкурентами во Флориду, в ассоциацию «Корн рефайнерс». Днем были обычные переговоры, а по вечерам они встречались без свидетелей, чтобы обсудить цены.

– А как именно были организованы эти встречи? – спросил Пейсли.

– Не знаю. Меня не посвящали в подробности. Сказали только, что ведутся переговоры о ценах.

Пейсли не знал, что и думать. Все выглядело совершенно невероятным. Он никогда не имел дела с такими осведомителями, как Уайтекер. Даже место, где они находились, подчеркивало необычность ситуации, – не лачуга мизантропа-отшельника и не квартира ожесточившегося уволенного служащего, а богатый особняк одного из высших чинов в иерархии АДМ. Уайтекер, несомненно, зарабатывал более чем хорошо. Вряд ли он выигрывал от добровольного сотрудничества с ФБР, а потерять мог все. Пейсли даже не слышал о подобном прецеденте в истории правоохранительных органов.

– Марк, – произнес он осторожно, – я хочу задать вам еще один вопрос.

– Конечно, конечно.

– Почему вы это делаете? Сначала вы солгали насчет телефонной линии и поэтому побаивались нас. А теперь вдруг решили выдать все секреты. Почему?

Уайтекер помрачнел:

– Я не одобряю того, что у нас происходит. Мне это не по душе. Я хочу сказать, что я биохимик, инженер. А меня втягивают в коммерцию, да еще в незаконную, и говорят, что это одна из составляющих бизнеса. Но мне это не нравится.

Агенты слушали, затаив дыхание.

– Мне сказали, что я буду расти вместе с АДМ, стану нераздельной частью компании. Я понимал, что меня вынуждают нарушать закон. Мне приказывали лгать, и я лгал. Но меня это угнетает. – Уайтекер прокашлялся. – Да, я обманул вас, но против воли. И теперь хочу все исправить, хочу очиститься и загладить свою вину. Я не мог объяснить, почему солгал, не рассказав об этих противозаконных делишках. Мне они с самого начала не нравились, но мне приходилось… ну, мириться с ними. Но это мучило меня, и я решил обратиться к вам. Хочу жить с чистой совестью.

Пейсли кивнул. Это было понятно и объясняло, почему Уайтекер нервничал при первой встрече с агентами. В целом ответ Уайтекера удовлетворил его, хотя кое-какие вопросы у него и оставались.

– То есть они парни в черных шляпах,[37] а вы хотите носить белую? – уточнил он.