Информационная безопасность человека и общества: учебное пособие

Что представляет собой «идеальный заключенный»? Автор многих публикаций по вопросам психологии лагерной жизни М. Максимов описывает вложенный в это понятие замысел следующим образом. Когда человеку дают команду, то между ее получением и началом исполнения есть хотя бы небольшой временной зазор – время на обработку команды внутри человека. Так вот, у «идеального заключенного» этого зазора нет. Команда мгновенно проваливается в исполнительные органы. Обработки внутри не происходит, потому что «нутра» – нет. У этого существа (назвать его человеком уже трудно) нет внутреннего содержания – разума, души и всего того, что призвано принимать решения. Оно похоже на модель, управляемую по радио: один человек переключает кнопки на пульте управления – и тысячи, миллионы «идеальных заключенных» выполняют нужные действия. Задачей гитлеровских концлагерей поначалу и было научиться превращать за три года нормального здорового человека в «идеального заключенного», а затем этот опыт использовать для формирования миллионов «идеальных людей».

Какими методами решалась задача? В их основе – тотальный страх, боль, неопределенность, бессмысленность, доведенные до неукоснительной, абсолютной системы. Заключенным не позволялось ни о чем думать, они не должны были понимать смысл происходящего. Например, при загрузке песком вагона, им вдруг приказывали оставить лопаты и бросать песок только руками или выполнять бессмысленные упражнения: «Встать! Лечь! Встать! Лечь!». «Идеальный заключенный» не должен иметь возможности планировать свое поведение хотя бы на час вперед, распределять силы, самостоятельно оценивать ситуацию. Он должен быть окончательно и бесповоротно убежден: от меня ничего не зависит. Все осмысленные действия заменяются реакциями на приказ. В предельном варианте реализуется бихевиористская идея манипулированного поведения по принципу «стимул—реакция».

Концлагерь, прежде всего, направлен против духа человека, его внутреннего мира, он имеет целью сломать и подавить в человеке все то, что не поддается другим методам, довести его до животного состояния и даже до состояния вещи, добиться, чтобы не духовная, а материальная сущность управляла его поведением. По мнению французского философа А. Камю, система концлагерей позволяла осуществлять на практике «диалектический переход от управления личностями к управлению вещами, поставив личность на место вещи».

Однако идея, заложенная в концлагерях, тоже не состоялась. Некоторую часть заключенных удалось довести до «идеального» состояния. Но все они очень быстро погибали – получалось нежизнеспособное существо, лишенное внутреннего содержания, ходячий труп. Как пишет Максимов, к 1942 г. стало ясно, что программа перевоспитания в лагерях не дает результата, и с этого времени рабочие лагеря в Германии стали постепенно превращаться в лагеря уничтожения. А новые уже сразу строились как лагеря смерти.

И пусть не кажется происходившее в концлагерях чем-то бесконечно далеким от реальной жизни. Бывшие узники в один голос говорят: концлагерь – «микрокосмическое отражение мира людей вообще» (В. Франкл); «лагерь – не противопоставление, а слепок нашей жизни, сгусток тех же ее законов» (В. Шаламов). В обычной жизни происходит все то же самое, только методическое оснащение работы иное – преобладают экономические, идеологические, националистические или религиозные формы воздействия на людей. Педагогика концентрационных лагерей – апофеоз общей тенденции ХХ века по созданию полностью манипулируемого человека.

Эта же задача настойчиво решается и сегодня. Так называемое гражданское общество западных стран несравнимо глубже влияет на формирование психики человека, чем любая тоталитарная система. Шаблоны поведения, обусловленные мнением элиты и волей окружающего большинства, быстрее приобретают внутреннюю обязательность, заставляют неукоснительно следовать предлагаемой системе отношений. А в этой системе тоже все строго предопределено гласными и негласными правилами, требованиями имиджа, принадлежностью к тому или иному слою населения. Человек постоянно находится под давлением страха отстать от своего круга, выбиться из колеи, опуститься до автомобиля или магазина другого класса, до журнала, собеседника или клуба иного уровня.

Критикуя американского психолога-бихевиориста Б. Скиннера, основного теоретика превращения человеческого поведения в полностью манипулируемое, один из крупнейших мыслителей ХХ века Л. Берталанфи писал: «Расширяющаяся экономика «общества изобилия» не может существовать без подобной манипуляции. Только при все большем манипулятивном превращении людей в скиннеровских крыс, роботов, торгующих автоматов. может это великое общество прогрессировать к все возрастающему национальному продукту». В течение века менялись формы воздействия, их словесное прикрытие, но цель переделки человека под вещь (или робота) оставалась неизменной.