Информационная бомба

В семьях, скорее разобщающих, чем соединяющих людей, взрослые капризничают, словно дети, играют теми же игрушками, пользуются теми же электронными устройствами, в обращении с которыми дети так ловки. Со своими чадами родители ведут себя как компаньоны, едва ли не как педофилы, потому что каждый знает, что секс — это суперигрушкa iii.

Возраст гражданской зрелости — получения права голоса — уже снизился с двадцати до восемнадцати лет, а сейчас парламентарии предлагают опустить его до шестнадцати и даже четырнадцати лет, что только подчеркивает общую тенденцию.

В эпоху повсеместного исчезновения возрастных ориентиров все более юные дети оставляют дневные игры, развлечения и спорт и вступают в уличные ночные игры, стремятся к встрече с незрелым миром и его игрушками, чтобы потом стать героями свершившейся для них революции. Они, в свою очередь, смогут быть жестокими, хохоча угонять машины и мотоциклы, бесчинствовать (игрушки создаются, чтобы их ломали), по любому поводу использовать оружие…

По причине своей юридической неприкосновенности — то есть безответственности — они, предоставленные своими инфантилизированны-ми и разобщенными семьями самим себе, миллионами будут попадать в сети преступного мира. Не надо забывать и о детях-солдатах десяти-две-надцати лет, участвующих в партизанских и псевдоосвободительных войнах.

В феврале 1998 года эксперты ООН насчитали не менее тридцати восьми войн и вооруженных конфликтов по всему миру и определили количество пропавших детей в 250 тысяч. По их инициативе около сорока наций попытались, правда — без особого успеха, поднять до шестнадцати лет — против закрепленных соглашением от 1990 года четырнадцати — минимальный возраст для солдат, участвующих в боевых действиях и набираемых в саперы, …

Конвенция по правам ребенка не была, понятное дело, подписана Соединенными Штатами. И все потому, что она в корне противоречит их грандиозному проекту смешения поколений.

XII

Каждая политическая революция — драма, но начинающаяся техническая революция, без сомнения, более чем драма, это — трагедия познания, вавилонское смешение частного и коллективного корпусов знаний.

Подобно эзоповому «языку», Интернет одновременно и худшая и лучшая из вещей. Ничем не ограниченное развитие коммуникации таит в себе риск катастрофы, встречу виртуального «Титаника» с айсбергом.

Кибернетика сети сетей, плод «технософских» иллюзий, появившихся в одно время с идеей об окончании холодной войны как «окончании Истории», есть, скорее, система, чем техника, — техносистема стратегической коммуникации, несущая в себе системный риск разрушительной цепной реакции, неизбежной в эпоху начинающейся глобализации.

Сегодня бесполезно говорить о локальном характере недавнего биржевого краха в Азии. Если бы информационные сети финансовых рынков уже были бы объединены, то осенний крах 1997 года в одно мгновение стал бы планетарным и развился в общую экономическую катастрофу.

Таким образом, после атомной бомбы и сорока лет поддержания системы всеобщего ядерного сдерживания пришло время информационной бомбы, перспектива взрыва которой вскоре потребует установления системы социального сдерживания и внедрения «автоматических предохранителей» для предотвращения перегрева, то есть расщепления социального ядра наций.

Происходящая в реальном времени глобализация телекоммуникаций, — неафишируемая модель которой представлена Интернетом, — и информационная революция ведут к систематическим доносам, вызывающим панические слухи и подозрения и способным уничтожить профессиональную этику «истины», а следовательно — и свободу прессы. Каждый может в этом удостовериться на примере значения Интернета в деле Клинто-на/Левински: сомнения по поводу оглашаемых/отрицаемых фактов, неконтролируемые манипуляции источниками и общественным мнением предвещают то, что революция реальной информации окажется также и революцией в виртуальной дезинформации и пишущейся сейчас истории.

Поражения, наносимые радиоактивным излучением и интерактивностью информации, — местные, но многочисленные, вплоть до общего заражения.

Действуя и взаимодействуя в реальном времени, актеры и телевизионные деятели информационной революции телекоммуникаций задают определенный технический ритм и темп, накладывающийся и заглушающий историческое локальное время сообществ и стран и устанавливающий единое мировое время: абстрактные разграничения универсальной хронополитики, ни один представитель которой — за исключением нескольких высших чиновников — в случае объявления информационной войны не несет никакой ответственности за происходящее.

О чем говорит, например, молчание исследователей о роли National Security Agency в развитии сети Интернет?

И как отнестись к желанию Госдепартамента США сделать автоматическими военные удары по нарушителям нового мирового порядка — по Ираку, например?