Информационная война. Книга I

Напрасные надежды, ожидания. Армия держалась на патриотизме. Его давно дерьмократы выветрили из казарм, из строгих офицерских дуги. В родной армии тоже сегодня растет число самоубийств. Только по сообщениям прессы, в 1991 году пострадало сто офицерских семей, а в 1996 году уже – 500! Огромное количество самоубийств происходит среди воинов первого года службы, притом служащих на дальних рубежах страны. Причины и у офицеров, и у рядовых солдат почти одинаковы: не могли терпеть несправедливость, произвол и полуголодное существование.

Обостряются взаимоотношения даже среди генералов, особенно перед выборными кампаниями, и особенно остро – перед выборами Президента. Как сообщила в 1996 году газета «Комсомольская правда», генерал Виктор Маров, сотрудник Министерства обороны РФ, застрелился после матерного разноса, учиненного генералом Сергеем Здориковым, сторонником Ельцина. Статья так и называется – «Генерал Виктор Маров унижению предпочел смерть». Порядочных, честных, думающих генералов и офицеров вдруг перестали ценить в высших эшелонах власти. Журналисты пишут: «Накал ярости начальства, требующего «ломать замполитов» и «вырывать с зубами» нужные результаты, стремительно возрастал». Видимо, генерал Маров отчетливо осознавал, кто разрушал армию и кому нужен нынешний Президент вновь у власти?! Так вот в армии и обеспечивалось «достойное голосование».

По мнению многих социологов, в России во время выборов не только раскалывается общество, поляризуются мнения, но и растет количество самоубийств. В Ростовской области, например, прошла просто «эпидемия» самоубийств: 8-12 случаев за сутки. А ростсельмашевец Иван Петрунько умер в день голосования около урны, исполнив свой гражданский долг… Он мог не пойти на выборы, болело сердце, но еще больше сердце болело за Отечество, и он не мог остаться равнодушным, не проголосовать против горе-реформаторов.

В том, что политика, выборы, реформы способствовали развитию в обществе не только страха за будущее страны и детей, но и апатии, депрессиям, несчастьям, – сегодня ни у кого не вызывает сомнения. Такова она и есть изуверская суть нынешней политики. Депрессии, подобные нашей, были и в других странах, например, в США. Однако, если снижение валового национального продукта при этом прослеживалось примерно одинаковое: в России – 39 %, в США – 30 %, то демографическое ухудшение у нас в 8 раз выше! Между тем, в послевоенной разрушенной Германии реформы Эрхарда вместо ухудшения демографической ситуации дали улучшение. Значит, реформы можно и нужно проводить не так, как у нас, надо повернуть их не во вред, а во благо народа! Рост смертности ускорился в России в 1992 году. Именно тогда, по свидетельству ученого И. Гундарева, мы «резко поменяли духовные ориентиры и жизненные установки». Соглашаясь, что главная причина вымирания именно в этих критериях, а не в сугубо экономических, я все-таки не соглашусь с другим, что это «мы резко поменяли», гораздо справедливее сказать – это НАМ НАВЯЗАЛИ ЧУЖДЫЕ ДУХОВНЫЕ ОРИЕНТИРЫ. Если бы нас спросили, кого вы хотите видеть и слышать по телевидению – Сванидзе-Доренко или Распутина-Белова, то россияне выбрали бы последних, ибо они стали совестью народа. Есть в словах И. Гундарова и другая правда: «В момент все это было отброшено, и стали внедряться индивидуализм, не ограничиваемое обществом богатство, эгоизм… Японцы, например, давно уже поняли, что „ценности» действуют разрушительно и на человека, и на общество. Они противопоставили им высокий уровень социальной поддержки человека. Общность целей, ощущение, что ты предмет заботы и уважения, помогает преодолевать стрессы». Выходит, наши чисто российские ценности, пропагандируемые даже в застойные времена, сегодня отброшены, считаются негодными, а японцы берут их на вооружение, живут по ним. Команда Ельцина напрочь отказалась от прежних социальных завоеваний, наоборот стала поддерживать в обществе культ наживы, пропагандировать возможность незаконного и несправедливого накопления первоначального капитала.

При такой политике безусловно поднимается рост заболеваемости и смертности. И затяжной характер политического и социально-экономического кризиса еще больше стал влиять на психическое здоровье, на весь демографический процесс. Горе реформаторы вместо того, чтобы придать реформам государственный и социальный характер, наоборот, увеличили сокращение финансирования всей социальной инфраструктуры и тем самым снизили защиту здоровья. Именно с 1992 года ежегодный уровень смертности у нас превысил, впервые по сравнению с послевоенным временем, уровень рождаемости. Резкое уменьшение численности населения не компенсирует даже миграционный процесс.