Информационные войны. Новый инструмент политики

В целом следует признать, что за более чем двадцать лет развития информационной сферы уровень войны знаний, заданный в работах прошлого (например,[290]), так и не был достигнут. Но поскольку тогда описывали далекую войну 2025 года, есть еще время достичь намеченных целей. Причем тогда говорили даже не о войне знаний (knowledge warfare), а о войне мудрости (wisdom warfare), то есть предполагался выход на еще более высокий уровень, тот, который у Аркиллы (а задолго до него у Вернадского) именуется ноосферой. То есть это уже даже не информационная, а “ноовойна”. Вероятным прообразом ее можно считать холодную войну, поскольку перестройка, ставшая ее результатом, заменила советскую картину мира на альтернативную. Так что и ноовойна уже была представлена на нашей территории. И это то, о чем мы говорим, не как о войне информационной, а о смысловой.

Как следствие, возрастает роль социальных наук. Причем некоторые ученые дают уже такую дифференциацию[291]: если вторая мировая война была выиграна при помощи естественных наук, то третья (холодная) — при помощи наук социальных. Тем более, что сегодня осуществляется переход к еще одному инструментарию — операциям влияния[292]. А они уже полностью находятся в сфере социальных наук.

При этом исследователи согласны, что на сегодня нет единого академического подхода к проблеме информационных войн[293]. Получается, что расширение практики пока не привело к такому же росту теории. Будущее, вероятно, лежит в сочетании усилий академических работников и военных. Например, интересные новые результаты можно увидеть в британском Институте бихейвористской динамики (сайт — www.bdinstitute.org), который тесно работает с военными.

Британские ученые заложили в свои исследования другую базу: направленность не на изменение отношений, а на изменение поведения. Они подчеркивают то, что изменив отношения, вы необязательно придете к изменению поведения, поэтому целью должно быть именно изменение поведения. Четкая собственная база позволяет анализировать и критиковать информационные кампании других, в данном случае американцев[294],[295]. Но и сама их модель находится еще в стадии формирования[296],[297]. И это понятно, поскольку существует множество факторов воздействия.

Их базовой позицией стало выделение трех видов коммуникации: информационной, отношенческой и поведенческой. Последняя как раз и направлена на продвижение конкретного заранее заданного поведения. В качестве примера они приводят даже президентскую кампанию Обамы «Change” (“Перемены”). В социальных медиа было запущено вирусное сообщение, которое призывало придти на ралли Обамы. поскольку это очень эмоционально захватывающее действие. Таким образом это стало интересным даже для тех, кто не является его сторонником или любит сидеть дома. И это изменило их поведение.

Информационная война стала сегодня в центре политики, экономики и военного дела. “Мирные” применения этого инструментария давно вышли за пределы его военного использования. Принятие решений существует во всех областях и в случае конкурентного столкновения начинается борьба за единственность одного решения и против решений альтернативных.

Развитие теории информационных войн

Принципиально прикладная направленность сферы информационных войн в определенной степени служит помехой развитию ее теории. Ведь практики теорий не пишут, а теоретики не занимаются практикой. Редко можно встретить в этой сфере типаж человека, меч которого таким образом «обоюдоостр». Пожалуй, только Дж. Аркилла заслуживает подобного отношения к себе.

Первым этапом развития теории информационной борьбы следует признать разработки американского Авиационного университета, где занимались войной далекого будущего. И это понятно, поскольку на несколько десятилетий вперед трудно представить себе развитие «железа», зато можно представить грядущие цели. Поэтому все наиболее интересные исследования вышли из-под пера полковников ВВС.

Р. Шафрански уже в те далекие годы писал, что целью информационной войны является эпистемология противника[298]. Это знания, которые противник рассматривает как истинные или реальные. И далее идут следующие слова: «На стратегическом уровне целью «идеальной» кампании информационной войны является влияние на выбор противника и, следовательно, на его поведение, вне того, чтобы противник почувствовал, что на его выбор и поведение кто-то влияет». Кстати, эта статья имеет подзаголовок — «Готовясь к войне 2020 года».

В этой статье 1995 г. Шафрански очень четко формулирует ключевые вопросы информационной кампании:

• как соотносится информационная кампания с целями всей военной кампании,

• во что должны верить и что знать лидеры противника, когда информационная кампания будет завершена, то есть каков желаемый эпистемологический результат,

• какой инструментарий информационной кампании следует использовать для достижения поставленных целей.